Мы думали, что вас похитили. О, мадемуазель, слава Богу, вы возвратились к нам!
В голосе женщины послышались слезы, но Мимоза только глухо произнесла:
— Где же я? Я… я не могу… ничего вспомнить.
Женщина взяла ее под руку.
— Пойдемте внутрь, — сказала она. — Что же они сделали с вами, те дьяволы? О, моя бедная мадемуазель, они сделали вам больно?
Мимоза позволила ввести себя в огромную, красиво обставленную гостиную. Окна во всю стену открывались прямо в сад.
Француженка усадила девушку в кресло, говоря:
— Вам жарко, и вы устали! Я принесу вам что-нибудь утопить жажду.
И она поспешила из комнаты.
Мимоза могла слышать, как она кричит кому-то о возвращении мадемуазель и отдает приказания принести еду и питье.
Потом она вернулась и, опустившись на колени перед креслом Мимозы, сказала:
— Вы только отдохните, и тогда вам сразу станет лучше.
— Мне… Я не могу… вспомнить… — пробормотала Мимоза. — Кто… я?
— Вы — Минерва Тайсон, — медленно и отчетливо произнесла француженка. — Минерва Тайсон — вот как вас зовут.
Мимоза не повторила это имя, она просто безучастно посмотрела на француженку.
— А я — Сюзетта. Вы же меня помните? Сюзетта, с которой вы всегда смеялись, Сюзетта, которую вы называли своей правой рукой.
— Сю… зет… та, — медленно произнесла Мимоза, останавливаясь на каждом слоге.
— Это так, — подтвердила француженка, — а вы — Минерва.
Мимоза на мгновение закрыла глаза.
Вошел слуга с подносом с кофе и птифурами.
Сюзетта поднялась, напила кофе и подала Мимозе.
Мимоза неуверенно взяла чашку.
Потом отпила небольшой глоток кофе, чувствуя, что именно этого ей и не хватает после долгой дороги, а Сюзетта тем временем ласково спросила ее:
— Может, вы помните, что с вами произошло после того, как вас украли?
Мимоза отрицательно покачала головой:
— ..Я ничего не могу… вспомнить… ни кто я… ни почему я… оказалась здесь.
— Должно быть, они били вас, — сердито проговорила Сюзетта. — Ах эти злые, нечестивые люди! Если бы только мы могли поймать их. Они понесли бы наказание за свое обращение с вами! Я думаю, мадемуазель, вам следует подняться наверх и уснуть. Уверена, проснувшись, вы вспомните все, что с вами случилось, вспомните, кто вы такая.
Женщине показалось, что Мимоза не поняла ее слов; она помогла девушке подняться со ступа и, поддерживая ее, медленно повела вверх по лестнице.
Они оказались на просторной площадке, а затем в спальне, которую Мимоза сочла красивее всего, что ей приходилось видеть.
Огромная кровать со спинкой в форме серебряной раковины была накрыта кружевным покрывалом, которое одно, должно быть, стоило целое состояние.
Вся мебель была инкрустирована перламутром.
Зеркало на туалетном столике обрамляли фигурки ангелов, окрашенные в нежнейшие цвета.
Сюзетта подала Мимозе изящнейшую ночную рубашку, которую, на ее взгляд, можно было купить лишь в Париже, где ее, должно быть, сшили монахини.
Она вспомнила, как Минерва рассказывала ей, что купила неглиже во Франции, когда была там с матерью.
Сюзетта помогла Мимозе лечь, а когда та откинулась на подушки, поспешно вышла.
Мимоза не сомневалась, что женщина торопилась уведомить французские власти, занимавшиеся поисками Минервы, о ее возвращении.
Она облегченно вздохнула.
До сих пор Сюзетта ни на мгновение не предположила, что девушка не та, за кого себя выдает.
В конце концов, ни у кого в Тунисе не было оснований предполагать, будто у Минервы Тайсон может быть двоюродная сестра, как две капли на нее похожая.
И все же теперь, когда у нее появилась возможность все спокойно обдумать, ей казалось невероятным, что Минерва жила одна на вилле без отца или матери, только с одной этой француженкой, которая скорее всего служила у нее.
«Что могло случиться с тетей Эмили?»— гадала Мимоза.
Клинт Тайсон всегда казался ей обаятельным человеком, к тому же он был всегда очень добр к племяннице своей жены.
Все выглядело совершенно загадочно, и ей не терпелось получить ответ на уйму вопросов.
Но она знала — ей следует весьма тщательно играть свою роль, и могло пройти много времени, прежде чем она сможет найти разгадку, к которой так стремилась.
Прошлую ночь Мимоза спала плохо, и теперь ненадолго задремала.
Разбудила ее Сюзетта, которая стремительно вошла в комнату и немного невпопад спросила:
— Вы уже проснулись, мадемуазель? Пришел мсье Битон, тот самый, который занимается делом о вашем исчезновении, и хочет поговорить с вами.
Мимоза широко раскрыла глаза.
— Где… я? — спросила она. — Я не знаю… кто… я.
— Я уже говорила вам — вы Минерва Тайсон, — ответила ей Сюзетта. — Но не волнуйтесь, только позвольте мсье поговорить с вами, это займет всего несколько минут. Я объясню ему, что вы очень утомлены и что может пройти немало времени, прежде чем память к вам вернется.
Сюзетта вышла из комнаты, и Мимоза могла слышать, как она сказала кому-то за дверью:
— Она все еще не знает, кто она. Боюсь, те ужасные люди били ее по голове или, возможно, обращались с нею настолько ужасно, что она теряла сознание.
— По крайней мере она дома! — ответил ей низкий мужской голос. — И это, мадам, сейчас самое важное.
— Конечно, конечно, — согласилась Сюзетта.
Она шире открыла дверь, чтобы объявить:
— Здесь мсье Битон, мадемуазель.
Мимоза повернула голову.
К ней приблизился пожилой мужчина, должно быть, следователь из тайной полиции.
Повсюду в своих колониях французы нанимали подобных людей на службу.
Он подошел к кровати, а когда Мимоза протянула ему руку, склонился в официальном поклоне, хотя руки не поцеловал.
По всей видимости, он относился к ней как к весьма важной персоне.
Французы обычно не целуют рук у молоденьких женщин, разве только те успели уже стать замужними дамами.
Минерва была очень богата, а поэтому чиновники обращались с ней весьма почтительно, независимо от того, имела ли она мужа или нет.
— Могу ли я сказать вам, мадемуазель, — начал француз, — как я рад, что вы возвратились домой, а не были, как мы все того боялись, убиты. Ведь ваши похитители не оставили никаких следов, указывающих на место вашего заточения.
— Я не… помню… ничего, — слабым голосом произнесла Мимоза.
