Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
До замужества девушка племени может вступать в связь с кем угодно и сколько угодно. Замуж обычно ее выдают по совету родителей, но после рождения ребенка она уже может снова выходить замуж – на этот раз за кого хочется. И чаще всего выбирает партнера по критериям красоты (в местном их понимании).
«Ни один уважающий себя парень не выйдет на улицу без зеркала, – говорит мужская часть племени. – Поэтому мы, водаабе, самые красивые в мире!» Женщины добавляют: «Если мужчина потеряет красоту, женщина, конечно, уйдет от него. Но бывают случаи, когда она остается – наверное, из-за настоящей любви».
Мужчина водаабе ничего не может поделать, если женщина решит уйти от него к другому, поэтому он будет стараться, чтобы жена не посещала конкурс красоты. Но сам с готовностью поучаствует в фестивале, потому что для него это шанс увести чужую жену: она подарит ему детей, а чем больше детей у мужчины, тем лучше. Или же ему представится случай быть выбранным той, кто выше по иерархии, чем его нынешняя жена. «За свою жизнь я соблазнил на таких фестивалях 30 женщин! Только мы, водаабе, знаем, как очаровать даму!» – рассказывает опытный участник.
Наверняка он с детства слышал от своего папы: «Всегда следи за собой, сынок, а то никто на тебя не посмотрит. А если запустишь себя, так жена быстро найдет тебе замену, фестивали-то красоты проводятся каждый сентябрь…»[20]
Разумеется, привлекательная внешность играет особую роль в жизни женщины, потому что долгое время ресурсы ей доставались только от мужчин, а мужчину можно было получить с помощью внешности и множества хитрых уловок. Вот почему женщины тысячелетиями должны были вкладываться в свое тело и лицо и совершенствоваться в искусстве манипуляции: чтобы обеспечить себе выживание. Собственно, и сегодня именно эти две технологии прекрасно продаются на психологических тренингах, которые под разным соусом предлагают навыки манипуляций (от риторики до секса) и способы достижения «идеального», статусного тела.
Скучные цифры из школьной программы[21] не показывают всей важности, всех социальных последствий, которые принесла борьба за права женщин. В таком-то году в такой-то стране женщинам разрешили голосовать, а также распоряжаться имуществом независимо от мужа или отца, получать образование. Но все это означает, что женщины наконец-то начали получать контроль над окружающим миром напрямую, а не через мужчин. Им больше не надо было использовать свое тело и искусство манипуляции. Право голоса означает право решать политическую судьбу страны, право на имущество – возможность не зависеть от мужа или отца и не оказаться на улице по их воле, право на образование – шанс на участие в социальных процессах общества и возможность финансовой независимости. Но законы принимаются быстро, а традиции и уклад меняются гораздо медленнее. Многие женщины до сих пор боятся изменений тела (несоответствия стандартам или возрастных изменений) именно из-за страха потерять контроль над окружающим миром. Речь не просто о том, чтобы привлечь внимание мужчины и понравиться ему. Это глубокий страх остаться невидимкой – ничего не значащей и ничего не решающей в этом мире.
Пока коллективное сознание превалирует над индивидуальным (а коллективизму нас учили долго), лозунг «мое тело – мое дело» не станет близок большинству людей. Тело в обществе коллективного сознания не часть «Я-структуры», а всего лишь социальный сигнал. И другие люди автоматически считывают этот сигнал в соответствии с доминирующей в данный исторический момент интерпретацией. Тело играет ту же роль, что одежда, часы или автомобиль престижных марок: становится важно не «как мне удобно», а «какое место в иерархии я займу с их помощью». Замужество и рождение детей иногда тоже происходят в жизни не потому, что «хочется», а из-за страха быть отвергнутой – партнером, мамой, социумом и т. д.
У нас слабо работающие социальные лифты, а самый короткий путь женщины к власти лежит через сексуальность. Все это сегодня – грустная реальность и наследие патриархального строя. При таком раскладе непросто говорить: «Не важно, какое у тебя тело, важно, какой ты человек». Доступ к вроде бы как полагающимся каждому гражданину благам (например, к хорошей медицине, образованию и безопасности) в реальности многим женщинам достается благодаря деньгам и (или) мужчинам. А те женщины, которые могут все это обеспечить себе и своей семье, по исторической инерции продолжают конкурировать друг с другом, в том числе используя и тело.
Тело прочно заняло место в иерархии социальных ценностей. Если ты сексуальна и вызываешь интерес у мужчин, то это добавляет тебе очки в социальной конкуренции (правда, одновременно повышается градус зависти и связанных с ней проблем, но таковы правила игры). Так было во все времена, независимо от постоянно меняющихся признаков сексуальности. Когда-то таким признаком была полнота (еды мало, она очень дорогая), а теперь худоба (еды много, она дешевая и есть везде, к тому же в эпоху тотального стресса это самый простой регулятор настроения, когда для других средств нужен либо навык, либо большие деньги). Когда операции по увеличению груди были доступны лишь голливудским звездам, признаком сексуальности была большая, хирургическим путем сделанная грудь.
Сторонники движения «бодипозитив» (то есть хорошее отношение к любому телу), которое так сложно приживается в России, призывают не столько к любви к собственному телу, каким бы оно ни было, сколько к изъятию темы тела из общественного фокуса вообще, в том числе и как средства конкуренции. Если основной лозунг бодипозитива: «All bodies are good bodies» («Все тела одинаково хороши») – становится правилом, то пропадает привычная система координат и наступает телесная инфляция, что невозможно, если тело – ходовая валюта, с помощью которой хотят купить базовую человеческую потребность – любовь. Причем купить даже не у других, а хотя бы у самих себя.
Стоит еще добавить, что страх полноты как страх несоответствия социальным критериям связан и еще с одним нюансом. Сегодня в обществе, претендующем на демократию и толерантность, формально запрещено травить людей по национальному, гендерному, статусному признаку – это неэтично. Однако травля все равно существует, только она стала немного «нелегальной».
Жизнь в большом городе, где, кажется, все сделано для того, чтобы нарушать личные границы и вызывать в людях злость[22], – ежедневное испытание на способность выдерживать собственное раздражение. И это большое искушение, когда общество позволяет обрушивать накопленное раздражение на любого полного человека: ведь годы диетической культуры четко связали полноту и моральную нечистоплотность. И тогда уже древние механизмы агрессии на тело (в том числе и чужое) и способность психики к проекциям дают возможность большинству отыграться на тех, кто не блюдет моральную чистоту и не контролирует свои пищевые желания.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
