Десять (возможных) причин грустных мыслейБрожение нашего ума
Мозг человека – это необыкновенная машина для производства мыслей. Но эту необыкновенную машину трудно остановить. Как только мы просыпаемся, начинается производство мыслей. В своем трактате «О душевном покое» Сенека говорил о «круговороте души, которая ни на чем не останавливается…» Ранним утром мы пробуждаемся и начинаем думать, а лучше сказать, на нас сходят лавины мыслей. Они говорят обо всем: о прошлом, о будущем. Реже – о настоящем.
И действительно, смысл глаголов «думать» или «размышлять» – не производить мысли (это происходит помимо нашей воли или нашего вмешательства), а просеивать, организовывать их, выстраивать иерархию, пытаться сосредоточиться на одних, отгоняя другие. Вот почему напрасно надеяться, что медитация быстро приведет нас к молчанию разума, отсутствию мыслей. Это иногда происходит, но лишь краткими интервалами, моментами. А потом брожение возобновляется.
«Сознание царит, но не управляет», говорил Поль Валери. Мне всегда нравился этот афоризм, который, как мне кажется, свидетельствует о главном: о разнице между силой и всесилием. Матье Рикар, следуя буддистской традиции, сравнивает лавину наших мыслей со стаей обезьян, которые без конца кричат, скачут с ветки на ветку, находятся в постоянном движении. Какая суматоха! Мы рискуем окончательно запутаться! Что же делать? Это движение невозможно остановить, трудно контролировать. Существует риск замещения этого рассеивания концентрацией на одной единственной мысли: это называется навязчивой мыслью, наваждением, и это ничуть не лучше. Другой риск – мы заполняем свой рассудок чем-то легким, внешним, упорядоченным, довольно сильным, чтобы привлечь наше внимание. Но внезапно роение мыслей прекращается. Заполнение против роения. Почему нет? Можно развить также и другие способы воздействия на рассудок.
В полном сознании мы как будто бы отказываемся от желания остановить или отогнать поток мыслей и скорее предпочтем за ними наблюдать как бы со стороны: думать и видеть себя думающими. Дзен предлагает метафору каскада: мы находимся между скалой и водопадом (потоком наших мыслей). Немного поодаль мы стоим и смотрим сами на себя думающего: мы не под водопадом (дистанция), но и недалеко от него (присутствие). Так мы используем возможности отраженного сознания, состоящие в самонаблюдении. Но можем ли мы на самом деле наблюдать, как мы думаем? Психология от первого лица, интроспективная или феноменологическая, долгое время отвергалась: как можно быть судьей и сторонним наблюдателем? «Невозможно, – говорил Огюст Конт, – высунуться в окно, чтобы наблюдать, как сам идешь по улице». Однако в отношении сознания это все же возможно: надо только очень много тренироваться.
Смотреть, как проходят мысли
Как правило, пребывая в полном сознании, мы отказываемся от грубой лобовой атаки. Бесполезно пытаться убрать свои мысли; мы, напротив, провоцируем «эффект отскока». Трудно сказать себе: «Ну-ка, понаблюдаю я за своими мыслями»; нередко у нас создается впечатление, что их вовсе нет, они вдруг исчезли. Это происходит лишь потому, что мы заходим слишком далеко: настолько сильно погружаемся в мысли, настолько являемся нашими мыслями, что принимаем их за реальность.
Полное сознание говорит нам одно: бесполезно пытаться блокировать мысли, бесполезно искать их, лучше расширить пространство разума.
В таком случае начнем с другого, остановимся, укрепимся, сосредоточимся на настоящем моменте: с помощью дыхания, слушания звуков, восприятия своих телесных ощущений. Мы сейчас вошли в наилучшее состояние, чтобы наблюдать за ходом своих мыслей. До сих пор мы были заняты другим, например пытались сосредоточиться на ощущении дыхания, а позже в какой-то момент мы ощутим, что нас словно уносит: мы были в дыхании и – хоп! – стали «думать о другом», следовать за проходящей мыслью, даже не отдавая себе отчет в этом. Мы осознаем это только позже.
После небольшой тренировки мы также начинаем отмечать мысли о приказах, которые они, мысли, отдают нам, когда мы стараемся отдалиться от них. Когда мы делаем упражнение вхождения в полное сознание, в котором пробуем лишь быть здесь и сейчас, присутствовать при движении дыхания, приходящих к нам звуках, вдруг ощущается некий импульс, что-то вроде приказа: «Остановись, открой глаза, сделай то-то и то-то, более срочное, более важное…» Если мы сопротивляемся, мысль настаивает: «Сделай сейчас, иначе забудешь!» Мы полагаем, что это мы хотим, что это нам нужно; но сей вывод не столь очевиден.
