Да, между нами есть различия. Ты делаешь упор на веру. Я буддист, и вера для меня очень важна, но реальность такова, что из семи миллиардов людей на Земле более одного миллиарда – атеисты. И их нельзя исключать из общей картины. Миллиард – это очень много. Они ведь тоже люди, наши братья и сестры. У них есть право стать счастливее и проявить себя достойными членами общей человеческой семьи. Поэтому для воспитания внутренних качеств вера не основное.
– Мне очень сложно понять твой глубокий анализ, – заговорил архиепископ. – Я думал, ты скажешь: если пытаться найти счастье, ничего не получится. Ощущение счастья очень мимолетно. Его нельзя обрести, просто сказав себе: так, сейчас я не буду думать больше ни о чем и стану счастливым! У Клайва Льюиса есть книга «Настигнут радостью»[5]: вот так оно обычно и бывает.
Глядя на тебя, многие вспоминают, сколько ужасов тебе пришлось пережить, – продолжал архиепископ. – Что может быть кошмарнее изгнания из собственного дома, разлуки со всем, что по-настоящему дорого? Но стоит встретиться с тобой лично, и они видят человека необычайно спокойного… невероятно милосердного… который к тому же любит пошалить.
– Последнее мне нравится, – заметил Далай-лама. – Не люблю лишней строгости.
– Не перебивай меня, – укорил архиепископ.
– Ого! – рассмеялся в ответ Далай-лама.
– Как прекрасно понимать, что на самом деле нам нужно не счастье. И я буду говорить совсем не об этом. Хочу поговорить о радости. Она превыше счастья. Представьте мать накануне родов. Каждый стремится избежать боли. И любая мать знает, что ей предстоит испытать боль – сильнейшие родовые муки. Но она принимает это. И после самых болезненных схваток, когда ребенок уже родился, ее радость невозможно измерить. Это один из самых невероятных парадоксов в мире: страдание может настолько быстро смениться радостью.
– Мать может прийти с работы уставшая, без сил, – продолжал он, – и на уме у нее будут одни тревоги. Но вот оказывается, что ребенок заболел. И мать тут же забывает об усталости; она всю ночь сидит у кровати больного ребенка, а когда он выздоравливает, мы видим радость в ее глазах.
Что же это такое – радость? И возможно ли, чтобы одно состояние охватывало столь широкий спектр эмоций? Слезы радости при рождении ребенка, безудержный смех над анекдотом или спокойная и сдержанная улыбка на лице медитирующего – это виды радости. Радость включает все разнообразие чувств. Известный исследователь эмоций и старый друг Далай-ламы Пол Экман[6] писал, что радость может ассоциироваться с самыми разными состояниями. Например:
• наслаждение (чувственное);
• смех (от хихиканья до хохота);
• удовлетворение (спокойная радость);
• радостное возбуждение (как реакция на новость или интересную задачу);
• облегчение (наступающее вслед за другой эмоцией – страхом, беспокойством и даже удовольствием);
• изумление (при виде чего-то удивительного и восхитительного);
• экстаз, блаженство (выход за пределы «я»);
• ликование (в результате выполнения сложного или опасного задания);
• гордость (например, когда вашему ребенку вручают награду);
• нездоровое ликование, или злорадство (радость при виде чужих страданий);
• благоговение (при виде акта доброты, щедрости или милосердия);
• благодарность (способность оценить бескорыстный поступок, совершенный ради вас).
В книге, посвященной счастью[7], буддистский ученый и бывший генетик Матьё Рикар описывает еще три состояния чистейшей радости:
• сорадость (способность радоваться счастью других – то, что в буддизме называется мудита );
• восторг (искрящаяся радость);
• внутреннее сияние (спокойная радость, возникающая от ощущения глубокого благополучия и доброжелательности к миру).
Разложив все виды радости по полочкам, мы видим, какое это тонкое и сложное состояние. У него много лиц: от радости за благополучие других людей (мудита в буддизме) до злорадства при виде чужого несчастья (немцы называют это состояние Schadenfreude – «радость от вреда»). Например, то состояние, которое описывал архиепископ, не имеет ничего общего с чувственным наслаждением. Скорее, это облегчение, изумление и восторг при виде чуда рождения. Радость охватывает все эти человеческие переживания, но продолжительная радость – как неизменное состояние бытия – ближе всего к «внутреннему сиянию», которое возникает от ощущения глубокого благополучия и доброжелательности к миру. Именно это я наблюдал у Далай-ламы и архиепископа.
Я знал, что целью нашего изучения будет эта сложная «карта» состояний. Исследователи из Института нейробиологии и психологии при Университете Глазго предположили, что существует всего четыре фундаментальные эмоции, причем три из них окрашены негативно: страх, гнев и печаль. Радость – единственная положительная. Изучая это состояние, мы узнаём, что делает наше существование счастливым.
– Радость – это чувство, которое настигает нас неожиданно, или более надежное и длительное состояние? – спросил я. – Глядя на вас, я понимаю, что оно может быть продолжительнее, чем мы привыкли считать. Духовная практика не сделала вас угрюмыми или чересчур серьезными, а лишь принесла еще больше радости. Как же добиться, чтобы эта эмоция стала постоянным, а не мимолетным спутником?
Архиепископ и Далай-лама переглянулись, и архиепископ подал знак, чтобы Далай-лама отвечал первым. Тот пожал его руку и заговорил.
– Да, это так. Радость и счастье – не одно и то же. Когда я говорю «счастье», имею в виду удовлетворение . Иногда мы переживаем болезненный опыт, но он может принести огромное удовлетворение и радость – как в описанном случае с рождением ребенка.
– А позволь-ка спросить, – прервал его архиепископ, – ты живешь в изгнании уже пятьдесят с лишним лет, верно?
– Пятьдесят шесть.
– Пятьдесят шесть лет вдали от страны, которую любишь больше всего на свете. И почему ты не печалишься?
– Печалюсь ? – переспросил Далай-лама, не совсем поняв слово.
Джинпа поспешил перевести слово на тибетский, а архиепископ повторил:
