– А она тебя знает, – сказала она. – И ненавидит.
– Ну, мы с этой сучкой уже встречались, конечно, – ответил он. – И вообще я предпочитаю кошек.
Он остановился в паре шагов от Зои – так близко, что она почувствовала запах сигаретного дыма из его рта и затхлое дыхание, которое дымом не перебивалось. Вблизи стало видно, что следы от угрей такие глубокие, будто ему в лицо попал заряд дроби.
– Ну что, посторонишься? – поинтересовался он. – Я приехал просто поискать денег, но, похоже, сначала надо будет надрать псинке зад.
Зое было страшно – и она не знала, что ей делать. Похоже, он это понял, потому что не стал ждать ответа.
Он бросился на нее.
Все произошло стремительно. Стэн повалил Зою на дорогу. Ухура набросилась на него и укусила за руку – так сильно, что он завопил. Оказалось, что Стэн тоже порядочный трус.
Ухура не разжимала челюсти. Стэн разразился ругательствами и закружился от боли. Собака продолжала висеть у него на руке, даже когда лапы у нее оторвались от земли.
– Матерь Божья! – заверещал Стэн. – Я прихлопну эту тварь!
И тут, словно ниоткуда, ему чем-то прилетело по голове. Камнем. У него по уху потекла кровь. Стэн выплюнул многоэтажное ругательство. Они с Зоей одновременно развернулись к крыльцу, где стоял Джона с яростным выражением лица.
– Это я сделал, Зоя! – гордо объявил он. – Я в него попал! Это был я!
Стэн рванулся к Джоне, но Ухура так его и не отпустила. Она была в неукротимой ярости. Это выглядело так, будто человек схватился с аллигатором.
Зоя взбежала на крыльцо к Джоне. Он крепче обнял ее за талию, а потом разжал кулачок: на розовой ладошке была целая горсть камней.
– Я в него снова попаду! – пообещал он.
– Не надо, Джона! – попросила она. – Он дерется нечестно, поэтому мы драться не будем. Ладно? Скажи: «Ладно»! Скажи так, чтобы я тебя услышала!
– Ладно, Зоя. Я больше не буду в него кидаться. Но я бы попал!
Стэн наконец зашвырнул Ухуру в кабину и запер ее. Собака заскреблась в окно. Ее дыхание затуманило стекло. Смотреть на это было страшно. Джона уткнулся лицом Зое в куртку.
Стэн обливался потом. Его трясло от ярости, и он тер свой ежик, пытаясь успокоиться. Кровь текла по его правой щеке. А по левой размазалась тушь: похоже, он подвел себе бровь. Когда ее смыло потом, Зое стало видно, что на черной брови выделялся мерзкий пучок белых волос.
Стэн залез в кузов, поднял заваленный снегом брезент и вытащил что-то, в темноте напоминавшее кочергу. Он пошел к Джоне и Зое.
Он наставил на них кочергу, словно ружье.
– И где, – прохрипел он, – этот второй… траханый… пес?
Зоя не ответила, но Джона рванулся в дом, что стало ясным ответом. Она бросилась за ним и закрыла задвижку, как только они оказались внутри. Шаги Стэна прогромыхали по ступенькам.
* * *
В гостиной Джона придвигал к двери журнальный столик, строя баррикаду. Ее брат умел строить отличные крепости. Ну… ее брат построил множество крепостей.
Уже через пару секунд Стэн начал колотить во входную дверь.
Зоя попыталась вызвать полицию. Связи не было. Сообщение для матери до сих пор не ушло – как самолет, которому так и не разрешили взлет. Она пожалела, что мать не прочитала, что они в безопасности, в тот момент, когда это действительно было правдой.
А в следующий момент Стэн уже отпихнул журнальный столик и ворвался в гостиную, хрипло и часто дыша. Зоя и Джона бросились за диван, чтобы между ними и незваным гостем оказалось хоть что-то. Джона выставил перед собой цветастую диванную подушку, словно она могла послужить ему защитой, и даже в этой ужасной ситуации у Зои при виде этого защемило сердце.
Стэн не обратил на нее внимания: он навис над Джоной.
– Эй, малыш, я тот самый Стэн Мужик, – сказал он. – Где второй пес?
Он ждал ответа, но с таким видом, что было понятно: долго он ждать не намерен.
Спок прятался под ковром, из-под которого торчал только самый кончик хвоста. Не будь Стэн так разъярен, он бы сразу его заметил. Зоя мысленно приказала себе – и Джоне – не смотреть в сторону собаки.
Пока Стэн стоял так, тяжело дыша, она впервые обратила внимание на то, какая у него нелепо большая голова и как неловко она качается на тонкой шее. Он был похож на вялый подсолнух.
– Не смей говорить с моим братом! – потребовала она.
Это была не храбрость. Это было отвращение.
Джона придвинулся к ней. Он больше не притворялся смелым. Уже через мгновение он расплакался так сильно, что у него плечи затряслись.
Зоя убрала упавшие ему на лоб прядки. Она пообещала ему, что все будет хорошо.
– А вот нечего ему такое обещать. – Стэн застонал, и его седая бровь изогнулась, словно гусеница. – Это называется «ложь». Потому что, дьявол меня забери, все не будет хорошо. На самом деле все будет просто отвратительно, если ты не скажешь, где этот чертов пес.
Он раскрутил кочергу, словно дубинку. Ему хотелось, чтобы это выглядело угрожающе, но он чуть не уронил ее себе на ногу.
Джона попытался заговорить. В конце концов ему удалось выдавить из себя сквозь слезы:
– Т-ты что с-сделаешь со Сп-споком?
Стэн хмыкнул.
– Просто искупаю, малыш.
– Не разговаривай с моим братом!
– Я т-тебе не верю. И не з-зови меня малышом. Меня так папа называл.
Это на секунду заставило Стэна заткнуться, но потом он сказал нечто запредельно мерзкое:
– Я знал твоего папу, малыш. Познакомился, когда он был таким же карапузиком, как ты.
– Не смей разговаривать с моим братом!
– Твой старик про меня не вспоминал, малыш? А ведь когда-то мы с ним были побратимами! Но, наверное, он и словом не упомянул о… черт, да о первых двадцати годах своей жизни, скорее всего! Ты ведь почти и не знал, кто он. А потом он погиб в какой-то проклятущей пещере? И никто даже не потрудился пойти и забрать его тело? Что вы за люди такие?
– НЕ СМЕЙ РАЗГОВАРИВАТЬ С МОИМ БРАТОМ, ПСИХОВАННЫЙ УБЛЮДОК!
Наступила тишина: патовая ситуация. Слышен был только ветер.
И тут Спок чихнул.
Стэн развернулся к кочке под ковром и торжествующе ухнул.
– Типично! – бросил он.
Он схватил пса, завернул в ковер и сунул себе под мышку.
– Трусишке пора искупаться, – объявил он, махнув в сторону замерзшего озера. – Надеюсь, он не против холодной воды.
Он постучал острым концом кочерги об пол, словно тростью.
– Не ходи за мной, старшая сестренка, – приказал он Зое, снова мазнув по ней склизким взглядом. – Или пожалеешь.
