Не было причин волноваться. Кто-то из моих сообразительных родственников – моя сестра Майя, вероятно, единственная кто могла все уладить – столь галантно вернула эти фишки. Чтоб отпраздновать, я поднял половицу, под которой я прятал от посетителей пол-кувшина вина, уселся на балкончике, закинув ноги на парапет и обратил все свое внимание на укрепляющий силы напиток.
Как только я устроился столь удобно, тут же явился посетитель.
Я слышал, как он входил, глотая воздух после долгого подъема. Я затаился, но он все же нашел меня. Он высунулся из-за створки двери и спросил меня оживленно:
– Ты26 Фалько?
– Не исключено.
У него были руки, тонкие как жерди для плетей гороха. Треугольное лицо сужалось к подбородку до точки. Узкие черные усы от уха до уха. Усы вы замечали сразу. Они словно делили на две половинки его лицо, выглядевшее слишком старым для его подросткового тела, словно бы он был беженцем из провинции, где двадцать лет страдал от голода и племенных войн. Истинная причина была не столь драматична. Просто он был рабом.
– Кто ты такой? – спросил я. К этому времени я уже достаточно согрелся на солнце и расслабился.
– Слуга из дома Гортензия Нова.
У него был легкий иноземный акцент, но он проделал долгий путь от невольничьего рынка, что является общей судьбой для всех военнопленных. Я предположил, что латинский язык он освоил еще в детстве, и теперь, вероятно, с трудом вспомнит свою родную речь. У него были синие глаза и, по-моему, был похож на кельта.
– У тебя есть имя?
– Гиацинт!
Он произнес это не опуская взгляда, словно посмел смеяться надо мной. Он был рабом, и у него было достаточно проблем, кроме как получать оскорбления от каждого встречного только потому, что какой-то надсмотрщик, мучившийся тяжким похмельем, дал ему греческое имя цветка.
– Рад знакомству, Гиацинт.
Я предупредил резкий ответ, который он держал наготове.
– Я никогда не слышал о твоем хозяине, Гортензии. Какая у него проблема?
– Если спросить его самого, он ответит, что никакой.
Люди часто говорят загадками, когда нанимают информатора. Очень немногие из клиентов оказываются способными спросить прямо: "Во сколько мне обойдутся доказательства, что моя жена спит с моим кучером?"
– Тогда почему же он послал тебя? – терпеливо спросил я слугу.
– Меня послала его родня, – поправил меня Гиацинт. – Гортензий Нов не знает, что я здесь.
Это убедило меня, что дело касается денариев27, и я взмахом руки пригласил Гиацинта на свою скамью; намек на деньги стоит того, чтоб посекретничать, и всегда заставляет меня навострить уши.
– Спасибо, Фалько; ты правильный парень!
Гиацинт воспринял мое предложение разделить скамью как предложение разделить и кувшин с вином; к моему негодованию он скрылся за дверью и нашел кубок для себя. Устроившись как дома под моей розой, он спросил:
– Это твоя идея устроить такое милое местечко для бесед с клиентами?
– Моих клиентов легко впечатлить.
– Тут воняет! Или это только одно из прибежищ, что у тебя есть в окрестностях Рима?
– Вроде того.
– Это единственный адрес, который у нас был.
Это единственный адрес, который я имел. Он попробовал вино и булькнул.
– Парнас!
– Подарок от благодарного клиента.
Не достаточно благодарного.
Я налил себе добавки, под этим предлогом я убрал кувшин подальше от него. Он искоса посмотрел на меня. Моя непринужденность заставила его начать сомневаться.
– Здесь есть все, что мне нужно, – сказал я, подразумевая, что, чтобы жить в такой нищете я должен быть круче чем выгляжу. – Те люди, кого я хочу видеть, знают, где меня искать – а от тех, кого не хочу, я могу избавиться при помощи лестницы… Все в порядке, Гиацинт, я не рекламирую свои услуги, но здесь то, что я могу предложить: я собираю информацию, главным образом о семейных делах…
– Разводы? – перевел он, с усмешкой.
– Верно! А также добывание сведений о намечающихся зятьях по поручению щепетильных отцов, или консультация наследников насчет, не включает ли еще не принятое наследство скрытые долги. Я занимаюсь беготней для юристов, если им требуются дополнительные доказательства – с явкой в суд, если потребуется. У меня есть контакты среди аукционистов, и я занимаюсь возвращением похищенных предметов искусства. Я не занимаюсь поиском дезертиров из армии или взысканием долгов. И не устраиваю гладиаторские бои.
– Брезгуешь?
– Здравый смысл.
– Мы просто хотим навести справки.
– Чем я обычно и занимаюсь! Все мои дела совершенно законны.
– Сколько ты берешь, Фалько?
– Зависит от сложности дела. Гонорар за результат, плюс подневная оплата. И я не даю никаких гарантий, кроме обещания сделать все, что в моих силах.
– Ты работаешь на Дворец? – внезапно спросил Гиацинт.
– На Дворец я сейчас не работаю.
Это походило на государственную тайну: производит приятный эффект.
– И потому ты здесь?
– Моя семья обратилась к одному из служителей Дворца, чтоб получить рекомендацию о тебе.
– Их промах! Если меня нанимают, я хорошо выполняю свою работу, и при этом не привлекаю лишнего внимания. Итак, Гиацинт, мы договорились?
– Я должен пригласить тебя домой. Там тебе расскажут о деле.
Я все равно намеревался туда сходить. Я предпочитаю видеть людей, которые мне платят.
– И куда идти?
– Район Широкой улицы28, на Пинции29.
Я присвистнул.
– Приятно слышать! Гортензий и родня к какому сословию относятся?
– Вольноотпущенники.
Бывшие рабы! Это было для меня что-то новое. Но все же смена впечатлений после мстительных чиновников и лицемерных сенаторов.
