Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 149
В чертог свой я вернулась в крытом возке, утыканном бронзовыми листьями и птицами. Разодетая в золотую парчу, тонкий бархат и другие королевины обноски. Перед калиткой моею три раза трубили в горны, и я слышала, как там, в пустом и бескрайнем небе, откликнулись братья. Видимо, насмехались.
* * *
Зеркало, зеркало на стене – где побывать мне в моей стране?
Вышло так, что я решила навестить племянницу. Бедные жабки не шли из памяти. Пришла пора спросить совета или глянуть, как обстоят дела на самом деле, – а может, и то, и другое.
Грид – Птичница мудрая. Садик Грид у реки. В нем множество цветов и вечно копошатся перевертыши. Сейчас пусто – просто домик за оградой, просто цветы, просто гуси и перепелки.
Грид выглядит так, будто знает ответы на все вопросы, но с трудом подыскивает слова, и взгляд ее всегда опущен долу…
– Я, ваша великость, сейчас тебе что-то скажу, – заявила мне эта Грид. Она сидела на колодах, что сохли во дворе, и колола орехи.
– Если тебе есть что сказать, не молчи, – развеселилась я.
– Я бы и рада помалкивать, – скрипуче отозвалась Грид, – да вот невмоготу уже. Все к худу, не к добру.
– Ты о… – начала я.
– Да, ваша великость, – буркнула Грид – и вдруг подняла на меня глаза.
И я поклонилась. Так учили меня. Встретишь равную – будь сестрою, встретишь старшую – поклонись.
– Мне по-прежнему говорить тебе ты? – осторожно спросила я.
– Нынче слова так перепутались, – уклончиво сказала она, – ваша великость, тебе не время говорить. Слушай.
– Что же ты посоветуешь?
– Дай свершиться судьбе, – без обиняков ответила Грид. – Твоей сестрице, бывшей великости, маменьке ихней, грустно с той стороны… одной. Не успокоится до тех пор, пока всех не соберет. Под крыло. Весь выводок.
– И…
– И ее, – опять просто сказала Грид. – Особенно ее. Страшненькую, то есть старшенькую. С той стороны ее заждались, она для них вся. С самого рожденья. Тьма тьмой…
* * *
Темная вода…
Совет я нашла у пауков – они не летучие, они терпеливо ткут и добиваются своего. Все порхающие твари рано или поздно оказываются в их тенетах.
Помощь я обрела у крапивы – отменная из нее вышла сеть, хотя руки мои и стали схожи с руками Грид – огрубели и покраснели. Однако я была терпелива, усердна, работала молча, и в три светлых месяца завесила все стены, пол и потолок чертога плетеньем из кусачей травы – точь-в-точь паук.
Королева явилась в полдень, безо всякой охраны, покрутилась по двору, нашла меня в саду, около крапивы, и привела к чертогу. Она запросто уселась на моем пороге и усадила меня на скамеечку – у своих ног.
– У доброй хозяйки, – сказала она мне в спину, – в напоясном кошеле должно быть все и даже сверх того.
– А правда, что в кошеле Фрейи все судьбы и жизнь?
– Думаю, что там у нее множество чудес. Дай-ка я расчешу твои кудри, дитя, – проговорила самозванка. – Дивные золотые волосы – и в таком беспорядке. Это недосмотр.
Грид даже не повернулась в нашу сторону, только хмыкнула – будто камень треснул.
– Тут у меня был чудесный гребень. Вот! Как раз для твоих волос, – продолжила королева. И принялась причесывать меня.
– Я бы хотела, чтобы у меня была такая девочка, – говорила королева. – Я бы научила ее всему, что знаю. Я бы поделилась… Но пока есть только шесть непослушных мальчиков! Что поделаешь, с этими мужчинами нет никакой надежности. Посуди сама, Илзе, дорогая, – восемь из десятерых мужчин вырастают и бегут прочь – в море или на поле брани – словом, делают все, чтобы не работать дома, чтобы не быть опорой доброй жене. Слыхала ли ты про Винланд?
– Про дивную страну за морем? Слыхала. Туда все стремятся. Ни один не вернулся…
– Все бездельники! Я уже сказала и повторю – нет бы работать дома, быть опорой. Это им скучно. Зато плыть через бездонное море в далекий край, дабы гонять по полям таких же диких скреллингов – это им весело! Фрейя-Праматерь, как терпишь?
– Все мы должны быть терпеливы, – осторожно сказала я. – Таков удел мудрых дев и настоящих хозяек.
– Верно, Илзе, дорогая моя, – ответила королева. – Если бы женщина не была терпелива, спасибо Праматери, как бы иначе выдержала она младенцев, мужей и старцев?
Она наклонилась ко мне – и лицо, так похожее на маму, сказало чужим голосом:
– Иногда так хочется их прибить? Верно я поняла?
После этих слов я уснула.
…Крапива-лебеда.
– Твори что хочешь, коль ты сильна, – сказала мне как-то Птичница, – но никогда не делай приворот. Это погубило многих, погубит и тебя.
И конечно же, я поступила наоборот – или я не дева-воин, не старшая в роду, не королевна? Я взяла яблоки. Я дождалась регул и полной луны, я варила травы, я перегнала мед, я сотворила зелье и настояла его на вербене, крапиве и лебеде.
Я уколола палец, я три раза дала крови капнуть: на лавку, на золу и на порог. Я сотворила вместо себя Иных, Вечерних Илзе, и оставила их – одну за прялкой, вторую у печи, третью на пороге. Чтобы стерегли Птичницу, чтобы усыпили, чтобы не дали проснуться.
Я приукрасила обличье, взяла питье и ушла искать. Целый день бродила по полям, болотам, лесу. Я спрашивала пути у пауков, и они указали мне на север, я спросила помощи у кустов – и ежевика помогла мне найти путь, больно раня колючками, стоило мне свернуть не туда, а волчья ягода усыпала тропинку своими плодами, чтобы я хорошо видела дорогу.
Я вошла в убежище братьев, я прибралась в нем и стала стряпать – ибо всякая добрая дева – хоть и воин, но в будущем хозяйка. Я выставила угощение – и стала ждать.
И они спустились, вошли, предваряя ночь. Без перьев, без одежд – нагие, словно заморские дикари.
– Давайте убьем ее, – сказал Сван-Эдер, старший. – Предвижу в ней причину нашей гибели.
– Давайте просто выгоним ее, – сказал Сван-Каэр, прекраснокудрый, – за пределы королевства и дальше на семь ночей конного пути. Тогда она не навредит нам.
– Давайте возьмем ее, – сказали в один голос Сван-Олаф и Сван-Эгиль, – а убьем после, опустошенную.
– Давайте изведем ее, как мы извели ту, – сказал Сван-Локе. – Нет беспокойства от мертвых.
– Давайте оставим ее здесь, – сказал младший, Сван-Блар. – Навсегда. Пусть просто не выходит.
– Вам я разрешу сделать со мной все что угодно – ведь вы братья мои и я ваша старшая сестра. Но прошу прежде: разделите со мною питье. Верно, вам докучает жажда, ведь путь был долог и край солнца уже коснулся края моря, а значит, время мужам касаться чаши с медом, – ответила я. Ибо знала: ни один муж не откажется от угощения.
Так и случилось. Они выпили моего вина из чаши, они ели приготовленные мною яства, они были со мной, я была с ними – и познала их так же, как они познали меня.
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 149
