Новый трибализм (адрес)
По данному адресу содержится коллекция изображений, показывающих жестокие обряды нескольких «племен» (надрезы, клейма, татуировки на теле). Все они обитают в больших городах (Париж, Лондон, Нью-Йорк).
а+3) Рассказ о первобытных обрядах
Из раздела Интернета, именуемого BODYART («Нательное искусство»):
В ГОСТЯХ У МАЙКА
(рассказ)
Многие мои знакомые уже обзавелись клиторными кольцами. Я боялась, поскольку принято считать, что клитор отличается особой чувствительностью. Кольцо в носовой перегородке у меня уже было. А с недавних пор я все чаще слышала про Майка. От одной девочки в бассейне, от соседки по колледжу, от ребят на танцах. У него свое ателье, где он делает операции. У него все гигиенично, и такие добрые руки.
Но я все равно боялась, и вот однажды мы шли по улице и один из ребят говорит: «Здесь живет Майк. Ты, по-моему, хотела вставить клиторное кольцо». Мне не хотелось говорить, что я боюсь, и мы поднялись.
Майк был дома, но попросил нас подождать за перегородкой, так как он заканчивал наносить одну татуировку. Через несколько минут он вышел и позвал меня в студию. Он спросил, хочу ли я, чтобы ребята подождали за перегородкой или им можно смотреть. Я сказала, что можно, потому что так я буду чувствовать себя более уверенно.
Я сняла брюки и трусики, и Майк усадил меня во врачебное кресло. «Вы будете делать обезболивающий укол?» – боюсь, я не смогла сдержать дрожи в голосе. «Нет, сейчас для обезболивания используется спрей», – сказал Майк. «И для дезинфекции тоже». Он надел чистые перчатки и взял в руки баллончик. Показалось, что у меня между ног провели ледяной салфеткой. Ребята, чувствуя серьезность минуты, вежливо шутили. «Клитор очень богат кровеносными сосудами и почти весь очень чувствителен, но существует несколько точек, где это не так», – пояснил Майк. «Кольцо ставим серебряное?» – уточнил он. «Да», – еле слышно сказала я. «Если потребуется, его можно будет вынимать как серьгу из уха», – сказал он. «Только не следует делать этого сразу, а то прокол зарастет». Он взял искривленную иглу и продезинфицировал ее в пламени спиртовки. Затем продезинфицировал колечко. Я не видел, какими еще инструментами он пользовался, однако даже ребята вдруг замолчали. Но мне совсем не было больно. Вся операция заняла какую-нибудь минуту.
«Попали удачно, – сказал Майк. – Крови почти не будет». Он поднес зеркало, чтобы я могла посмотреть на его работу. «Нормально?» – он дал мне стерильную прокладку и велел надевать трусики.
Один из ребят достал из сумки бутылку вина. «Нашего полку прибыло, – сказал он. – Давайте выпьем». Оказывается, они заранее договорились с Майком, что приведут меня к нему.
После того как мы выпили, они все стали показывать мне свои украшения.
26. От в. де В. к м. де М
Жду не дождусь, маркиза, когда же вы наконец придете в себя. Я понимаю ваше настроение, даже если и не совсем разделяю его. Гоните прочь демона меланхолии! Он может погубить вас! Как вы думаете, что тогда будет со мной? Мы с вами похожи на путешественников, пересекающих незнакомый континент. Я могу привести тысячу примеров, что люди за два века очень одичали, несмотря на достижения техники. Так что унывать мы просто не имеем права! Не молчите! Право, я беспокоюсь.
27. От м. де М. к в. де В
Не беспокойтесь, виконт. Даже если бы я иногда хотела что-нибудь с собой сделать, например, лишить себя жизни (мне показалось, что вас тревожит именно это), не вижу, как в нашем положении можно достичь подобной цели. Но я даже не стремлюсь к этому. Не хотела вам признаваться, но… именно так я закончила предыдущую жизнь. Не обольщайтесь – вы не были тому причиной. Но я не хочу повторять этот опыт.
Я просто пыталась объяснить вам мое состояние, чтобы вы не беспокоились. Извините мою несдержанность, виконт.
28. От в. де В. к м. де М
Вы единственная, кто близок мне в этом мире, маркиза, так же, как я – вам. И все что я говорил о своей любви к вам, чистая правда. То, что затуманивало ее в далеком прошлом – ушло вместе с этим прошлым. Но расскажите мне, как вы жили после моей смерти и как вы умерли?
29. От м. де М. к в. де В
Хорошо, слушайте.
После вашей гибели моя репутация была разрушена. Вы поступили жестоко, хотя я понимаю ваше предсмертное желание наказать меня, открыв вниманию Света мои письма. Вдобавок, я тяжело заболела и долго не могла оправиться. Но все же у меня остались средства и титул. Я удалилась в провинцию и жила там в уединении, окруженная небольшим количеством преданных слуг. Шли годы…
Вы не задумывались, виконт, насколько я могла пережить вас? Это очень хорошо, что вы меня помните молодой и красивой. Знаете ли вы, что я тоже помню себя такой – и чувствовала себя такой все те годы, пока медленно шло время, до самой Революции. Вы читали о ней в Сети?
Так миновало более десяти лет.
Свет меня не простил – даже когда само дело было забыто, оставалась память о том, что на моей репутации лежит несмываемое пятно. Я выписывала книги, читала, пыталась писать сама. А потом старый мир умер – трудно ощутить, не испытав самому, с какой ошеломляющей быстротой все менялось.
Когда началась смута, я вернулась в Париж. Это было уже после того, как король созвал Генеральные Штаты, но еще до того, как чернь штурмом взяла Бастилию. Ее никто толком не защищал, ведь весь гарнизон состоял из старых инвалидов. Не знаю, кто внушил королю идею отдать часть власти народу, – но после этого все начало рушиться. Похоже, когда делегаты собрались, он уже ничего не мог поделать. Впрочем, вы же беднягу совсем не знаете – вы застали только самое начало его царствования. Королевской твердости в нем не было ни на грош – говорят, больше всего ему нравилось чинить дверные замки. А королева была австриячка, глупа, красива, любила держаться на виду, каталась на лошади верхом по-мужски и умела тратить деньги, как никто. Ее обвиняли в наступившей дороговизне и голоде.
Короче, Генеральные Штаты были распущены, но вместо них собралась Национальная Ассамблея. Сначала среди делегатов еще мелькали люди из хороших семей – тот же Лафайет или граф Мирабо, который, впрочем, на поверку оказался бессовестным негодяем, но скоро все они исчезли. Осталась настоящая банда, иначе не назовешь. Очень скоро начались убийства – больше всего среди аристократов, и людей церкви, но потом делегаты стали расправляться друг с другом. Так называемую Национальную Ассамблею заменил так называемый Конвент…
Вы не знаете, виконт, что такое гильотина? Это машина для идеального отрубания головы, которую придумал один деревенский врач. Поскольку у делегатов не было времени организовать подготовку профессиональных палачей, они построили за государственный счет несколько таких машин, чтобы уж не промахнуться.
