Попо кивнул, и большой красный шарик на кончике его носа подпрыгнул и клюнул вниз. Шарики меня всегда привлекают, и я не мог оторвать от него взгляда.
— Предпочитаете, чтобы я не упоминал о Трампи? — спросил Попо.
— Кто такой Трампи? — поинтересовался сержант.
— Мой наставник. Он научил меня всему, что я умею в своей профессии.
— Он был здесь прошлой ночью?
— О нет, — покачал головой клоун. — Трампи умер много лет назад.
— Следовательно, он не имеет никакого отношения к исчезновению дрессировщика и слонихи, — заключил полицейский.
— Не имел бы, даже если бы был жив.
— Не понял, — удивился сержант.
— Трампи был человеком высочайших моральных устоев, — объяснил Попо.
— И эти свои качества характера он тоже передал вам? — поинтересовался Берни.
Клоун повернулся к моему напарнику.
— Я стараюсь быть таким же, как он. — Да, у Попо был определенно красивый голос и нечто привлекательное в темных глазах.
— Рад слышать, — буркнул сержант. — Но давайте вернемся к прошлой ночи.
Попо облизнул губы. Вид нормального языка — нормального, по крайней мере для людей, — касающегося красных смеющихся губ, показался мне очень странным. Я тоже высунул язык и зачем-то облизнул кончик носа.
— После представления, я имею в виду вечернее представление, которое по нынешним временам прошло вполне успешно, хотя мы не продали и половины билетов, я немного расслабился с ребятами из семьи Филипофф, затем…
Сержант остановил его жестом:
— Что за люди?
— Вы их не знаете? Бесстрашные Филипофф, первая семья на летающей трапеции.
Рик покачал головой.
— Это больше говорит о состоянии цирка, а не о вас, — заметил клоун. — Сто лет назад их имена не сходили у людей с языка.
Что же это творится? Губы, потом язык, теперь опять какой-то язык… Мы на работе или как? Я даже засопел.
— Трейлер семьи Филипофф стоит рядом с моим, неподалеку от клеток. Расположение в любом городе всегда одно и то же. Мы пропустили пару стаканчиков, и я отправился спать. Ночью проснулся — мне показалось, что за окном трубят. Я прислушался — тишина. Решил, что это во сне…
— Трубят? — удивился сержант Рик.
Я знаю, что значит играть на трубе. Мы часто слушаем музыку. Труба — мой любимый инструмент, но и гитара с медиатором тоже хороша. Звуки трубы делают с моими ушами нечто невыразимое, особенно когда Рой Элдридж исполняет «Если бы ты была моей» — мелодию, которую Берни очень часто запускает.
— Я имею в виду: трубит слон, — объяснил Попо.
Вот это да! Слоны умеют играть на трубе! Я сразу понял, что дело окончательно съехало с шариков.
— Вы хотите сказать, что это был не сон? — уточнил полицейский.
— Оглядываясь назад, я думаю, именно так, — ответил клоун и совершенно меня запутал. — А тогда просто снова заснул. Утром поднялся и в костюме вышел на площадь бить во все барабаны.
— Что делать?
— Привлекать зрителей. Это входит в мои обязанности.
Сначала труба, теперь барабан. Нет, это дело не по мне. Мы им станем заниматься или нет? Если да, кто будет платить? Я ощутил острую потребность зевнуть. Она была настолько сильной, что не было смысла бороться, — я сдался и зевнул. Зевнул во всю пасть, отчего сразу стало легче.
— Через полчаса примчалась Филомена и сообщила новость.
— Филомена?
— Филомена Филипофф — внучка родоначальников династии и нынешняя звезда номера.
— Что она сказала?
— Не могут найти Ури.
— Дрессировщика слонов?
— Он не считает себя дрессировщиком.
— А кем он себя считает? — снова вступил в разговор Берни.
На глазах клоуна показались слезы.
— Другом. Но не возражает против слова тренер. Ури Делит самый лучший и самый гуманный тренер животных в нашем ремесле.
— И слониха тоже пропала? — спросил Рик.
— Бесследно, — кивнул Попо.
— Поспешное заявление, — усмехнулся Берни.
— Не понимаю, — удивился циркач.
— Берни имеет в виду, что слишком рано оставлять поиски следов, — пояснил сержант. — Каким образом слониху… — он заглянул в блокнот, — Пинат обычно перемещают с места на место?
— У нее есть свой фургон. Наподобие лошадиного, только больше.
— Полагаю, он тоже пропал? — задал вопрос полицейский.
Попо покачал головой. Я каждый раз жду этого жеста: он означает «нет».
— А другие фургоны, грузовики и прочий транспорт? — продолжил допрос полицейский.
— Насколько мне известно, всё на месте.
— Вы хотите сказать, что Пинат увели пешком. И теперь у нас по округе разгуливает слониха, но ни один человек об этом не заявил?
— У меня нет ответа на ваш вопрос, — проговорил циркач.
Берни изогнул бровь. Иногда его брови умеют красноречиво говорить — но я, кажется, об этом уже упоминал.
— Где ночует тренер? — спросил он.
— Вы имеете в виду, когда мы в пути?
Последовала короткая пауза.
— Да.
— Его трейлер по другую сторону клеток.
Берни повернулся к Рику — наверное, хотел, чтобы тот что-то сказал.
— Как насчет того, чтобы это проверить? — предложил сержант.
— Я за, — ответил мой напарник.
Мы вышли из фургона. Чарли сидел за рулем патрульного автомобиля капрала Вальдес, и, поскольку был очень мал, его голова едва виднелась в ветровом стекле. Зато синие проблесковые маячки на крыше сверкали вовсю. Внезапно из репродуктора машины послышался его голос:
— Держите руки так, чтобы я их видел! Вы арестованы по подозрению в убийстве при отягчающих обстоятельствах!
4
Мы покинули фургон — Берни, Рик Торрес, Попо и я. У входа на мгновение возникла пробка, и я прорвался первым. Сам не знаю почему, такое часто случается, когда мы откуда-нибудь выходим. Попо потерял равновесие и чуть не упал. Оглянувшись — я умею это делать, почти не поворачивая головы, — я понял, почему он шел настолько неуклюже: у него на ногах были такие длиннющие, огромные, шлепающие башмаки в горошек.
Мы пересекли участок, обильно пропитанный крепким запахом неизвестных мне животных, и, поднявшись по лестнице, оказались у задней стенки соседнего трейлера. Дверь была открыта, и я почувствовал знакомый запах порошка — здесь искали, и совсем недавно, отпечатки пальцев.
