— Немалый путь ты проделал! — удивился кто-то.
— Ну а как я попал сюда, вы наверняка знаете, — неуверенно улыбнувшись, добавил Ивар. — Почтенный Хаук спас меня от смерти…
— Слушай, — перебил его Нерейд, в глазах которого плясали искры веселья. — А как ты смог соблазнить дочку Аки? Ведь она красивая девица, наверняка за ней бегали парни и побогаче и покрасивей тебя! Ведь ты был простым батраком!
— Я не знаю, — совершенно искренне ответил Ивар и порадовался, что в полумраке никто не видит, как покраснели его щеки. — Как-то само получилось… Я не особо и хотел… Она сама как-то подошла… ну и… вот!
— Странно. — Арнвид усмехнулся. — Иные столько сил прикладывают и не добиваются ничего, а ты ничего не хотел — и все получил! Ловкач!
— Вот и прозвище! Вот и прозвище! — весело воскликнул неуемный Нерейд. — Что за человек, у которого даже нет прозвища? Ивар Ловкач — звучит?
Викинги захохотали так, что Ивару показалось, будто земля слегка вздрогнула. Сам он почувствовал, что краснеет еще сильнее. Щеки заполыхали так, что от них можно было разжигать огонь, и Ивар сердито посмотрел на шутника.
Тот в ответ показал язык, длинный и острый, подозрительно похожий на змеиный.
— Одного не пойму. — От слов Хаука среди теплого вечера ощутимо повеяло холодом. — Ты хоть что-нибудь в жизни делал сам? Хоть раз отвечал за свои поступки?
— Да, наверно… — неуверенно начал Ивар.
— А я думаю — нет, — прервал его конунг. — За все события в твоей жизни ответственность несет кто-то другой. А тот, кто не может отвечать за свои поступки, не может зваться мужчиной.
Повисла напряженная тишина. Только потрескивали угли в костре да шумело море. Под пристальным взглядом Хаука Ивару стало очень неуютно.
— Ладно, — проговорил тот, отводя глаза. — Поедим — и спать, завтра выходим в море.
Пахнущее дымом мясо рвали зубами с яростью оголодавших хищников. Жир тек по пальцам, слышалось чавканье, перемежаемое треском из-за шевелящихся ушей едоков.
Ивару кусок не лез в горло. Слова предводителя викингов почему-то запали в душу, показались особенно обидными, хотя до сегодняшнего дня юноша был уверен, что живет вполне правильно и все решает в жизни сам…
Покончив со своей порцией, он встал и отправился к воде. Море тянулось на запад слегка всхолмленной темной равниной. По небу бежали рваные тучи, жуткие чудовища, пожирающие звезды. Изредка выглядывающая из-за них луна сыпала на воду горсть серебристых бликов и тут же пряталась снова.
Ивар уселся на небольшой бугорок и принялся смотреть на бескрайнюю водную гладь. В голове вспыхивали и гасли судорожные, тревожные мысли. Еще несколько дней назад он не представлял иной жизни, чем в усадьбе Золотой Бороды, и был вполне доволен тем, что проведет батраком всю жизнь. Теперь его будущее лежит там, за морем, за его бездонными пучинами…
Знать бы, какие еще сюрпризы приготовила судьба?
— Навались! — крикнул Хаук. — Давай! Раз-два!
Рядом сипел и потел Нерейд, под сапогами противно скрипел песок, а драккар, точно уснувший на берегу кит, не желал сдвигаться с места. Лежбище на берегу Трандхейм-фьорда казалось ему уютнее, чем переменчивое лоно моря.
— Еще разок! Он поддается! — В крике конунга звучало несгибаемое упорство. — Давай!
Ивар налег, смачно выругался Кари, и днище корабля с противным шуршанием сдвинулось с места. Медленно, а затем все быстрее драккар заскользил к морю. Через несколько мгновений его нос с плеском погрузился в серые точно сталь волны. Языки белой пены облизали смоленые борта.
— Клянусь медом богов, наш конь бурунов изрядно располнел! — сказал Арнвид, пыхтя, как прохудившиеся мехи. Эриль толкал корабль вместе со всеми, несмотря на возраст.
— Ничего, — без тени улыбки ответил Хаук. — Побегает — похудеет. Грузимся!
Последовала суета, во время которой на борт были погружены доставленные вчера припасы — пиво, сухари, копченое мясо. С грохотом вставали в пазы длинные весла.
Ивару, как самому неумелому, досталось место на последней скамье. Сидящий ближе к носу Вемунд посмотрел на нового викинга без воодушевления и сказал:
— Жилы не рви. Старайся попадать в ритм. Если устанешь — весло подними и отдыхай. Все равно толку от тебя пока немного.
— Ну что, отваливаем? — спросил Эйрик Две Марки, вставший к рулю, у конунга.
— Отваливаем! — сказал тот. — Да поможет нам Один!
Весла с плеском погрузились в воду, и корабль медленно, словно огромная рыбина, принялся выбираться с мелководья. Отплыв от берега, он развернулся на северо-запад, к выходу из фьорда.
— Гребем! — приказал Хаук. — Как выйдем на открытую воду, поставим парус.
Веслом, которое на первый взгляд выглядело неподъемным, оказалось орудовать довольно легко. Ивар вскоре приноровился к неторопливому ритму гребли. Корабль резво бежал вперед, с шумом зарываясь в волны. По правому борту медленно уплывал назад лесистый берег фьорда. Свежий ветер трепал волосы, время от времени гребцов обдавало брызгами.
На носу драккара статуей замер Хаук. Синий плащ вился за его плечами, точно диковинные крылья, и впервые за многие месяцы морской конунг дышал полной грудью, вдыхая наполненный влагой ветер.
К полудню Ивар ощутил, что весло начало тяжелеть. Им становилось все сложнее и сложнее ворочать. На ладонях набухли и уже побаливали мозоли. Ветер перестал казаться свежим, превратившись в просто холодный. Не согревала даже гребля. Прочие викинги все так же неутомимо гребли, не обращая внимания на неудобства.
— Хватит! — приказал Хаук, когда берег неожиданно оборвался острым мысом и свернул на юго-запад. — Суши весла. Разворачиваемся и ставим парус! Ветер, хвала богам, попутный!
Викинги забегали, устанавливая мачту, которая до сих пор лежала между скамьями на днище корабля. Ивар, который мало чего понимал в происходящем, помогал по мере сил.
Поползла к небесам рея, и с треском развернулся на ней парус — белый, с ярко-алым диском солнца в середине.
— Конунг называет его Кровавым Глазом, — сообщил Ивару Арнвид, лысина которого гордо блестела под лучами нежаркого солнца.
— Хей! — крикнул тем временем Хаук, и в голосе его, обычно спокойном, звучала самая настоящая радость. — Доставай пиво! С почином!
Морская гладь огласилась восторженными воплями.
Ветер надувал пузырем парус с Кровавым Глазом, и драккар с шумом резал морскую плоть. На открытой воде качка усилилась, и Ивар неожиданно ощутил, что его начинает подташнивать. После обеда, состоявшего из пива и сухарей, неприятные ощущения усилились.
— Это у тебя с непривычки. Полежи, авось полегчает, — сказал Вемунд, глядя на позеленевшего соратника, и сам, должно быть для того, чтобы бороться с морской болезнью, улегся на лавку и захрапел.
