Я понимал, конечно, что задача, которую я возложил на себя, по большому счету, ненормальная. Но все равно та маленькая реальная польза от моих деяний оправдывают сумасшедшие порывы моей души. Правда ведь, действие, направленное на защиту справедливости, пусть даже порой безумное, лучше, чем абсолютное равнодушие. Это была альтернатива.
Об альтернативе стоит поразмышлять. Удивительная штука – мир мыслей, и чем глубже в нее погружаешься, тем чаще открываются поразительные, порой даже парадоксальные вещи. Вот посмотрите сами вокруг. Некоторые люди создают себя имидж борца за справедливость и совесть, ратуют за народ, активно критикуют власти. Причем критикуют власти как некий образ виновника всех бедствий в этой жизни абстрактно. То есть, нет конкретности. И все, даже представители этой самой власти, делают то же самое. А никто не называет конкретных виновников конкретного случая. Теперь дальше. Вот эти же якобы борцы за народ, якобы выступающие против властей, спокойно якшаются с представителями этой же власти, получают от них дивиденды, награды и благодарят в три поклона благодетелей от этой же власти! Какая альтернатива, какой парадокс!
Любовь в поезде
Однажды я ехал в двухместном купе люкс – вагона скорого поезда. Дорога была дальняя, и я специально выбрал поезд, чтобы по дороге хорошенько выспаться, отдохнуть от суеты и тревог.
И вдруг вошла она… прекрасная, удивительно обаятельная. Мы поздоровались, и она сказала:
– М-м, да… Почему-то нет женских вагонов, купе в этом поезде! Что делать, может поменяться с кем-то?
Проводница развела руками, мол, не с кем, и ушла. Она нехотя начала устраиваться.
– Вы чем-то обеспокоены? – спросил я дружелюбным, смешным тоном. – Я вовсе не собирался напугать вас! Но ваша тревога невольно наталкивает на многое!
Она засмеялась…
И тихо назвала свое имя.
– Жанмила Токанато!
Такое милое, редкое имя врезалось в мою память и осталось навеки – Жанмила Токанато!
Придерживаясь правил конспирации, мне пришлось назвать свое вымышленное имя.
Она оказалась международной журналисткой, пишущей на политическую и военную темы. Мы разговорились. И разговор был у нас интересный, на разные темы.
Речь зашла о свободе слова.
– Что мы понимаем под свободой слова? – спросил я с наивным видом.
– Гражданин свободной, демократической страны должен иметь полную свободу слова! То есть, он вправе выражать свои мысли и чувства открыто, публично, говорить то, что считает нужным, правильным. Одним словом, говорить то, что захочет! – корректно отчеканила политкорреспондент.
– Вы полагаете, что человек волен говорить и делать то, что захочет? То есть, что приходит ему на ум? А как слово отзовется в душах людей? А если это его свобода ущемляет права других? Разве человек может быть свободен оскорблять, унижать, издеваться словесно над другими? И как быть, если абсолютная свобода слова пробуждает ненависть и злобу у других?
Жанмила слушала меня внимательно, не перебивая. Ее светлые глаза выражали сочувствие и понимание. Я чувствовал, что мои слова нравятся ей, мои мысли находят отклик в ее душе, поэтому мне хотелось говорить и говорить умные, хорошие слова такой чуткой спутнице. Я так воодушевленно, так откровенно не разговаривал давно! И речь лилась из меня!
– Зачем вам, просто говоря, играть на нервах? Тем более, если эти нервы могут взорваться от возмущения и взрывать города! – откровенничал я. – Не лучше ли быть деликатным и говорить, и писать в согласии с разумом и совестью? Вы, журналисты, должны успокаивать бурлящий мир, а не поджигать, не подливать масла в огонь! Пол мира и так в огне! А в погоне за жареным фактом, некоторые ваши братья по цеху готовы даже зажарить шар земной! Вот скажите честно, разве не кощунство рисовать и публиковать карикатуры на пророка Мухаммеда? Я считаю, что это не просто кощунство и бесстыдство, а преступление против человечества! Потому что это и есть разжигание межрелигозной вражды! Хотите – верьте, хотите – не верьте! Но высмеивать, тем более оскорблять священные чувства других никто не имеет права! А каковы будут последствия, вы об этом думаете, отдаете себе отчет, а, господа свободословные!?
Жанмила посмотрела на меня пронзительным взглядом.
– Я согласна с вами! – сказала она, с грустью в голосе.
Ее внимание и добрые глаза вдохновили меня пуще прежнего.
– А почему бы нам не примерить на себе и претворить в жизнь девиз древнего мудреца Солона – ничего чрез меру? Ведь правда: передозировка превращает лекарство в яд!
– Мне иногда кажется, что человечество все время бешено бросается из одной крайности в другую, – заметила она многозначительно.
– Есть только одна абсолютная свобода, которая не вредит никому. Свобода совести!
– Это действительно так или все-таки есть какие-то нормы общепринятой морали? Не означает ли абсолютная свобода совести распущенность и разгул бесстыдства? – спросила она, неожиданно внося новый смысл в нашу беседу.
– Нет, нет, нет! Наоборот, свобода совести должна сдерживать, оберегать людей от позорных поступков! – с жаром возразил я. – Вот мы все созданы любовью. Любовь – это жизнь! Все люди любят! Но она тем и прекрасна, что таинственна! Подумайте сами, какой народ, какой уважающий себя человек позволит себя прилюдно целоваться, тем более заниматься любовью?
Она задумалась и покачала головой, ее волосы заволновались, раскачивая и унося с собой мои чувства.
– А тогда почему это делается на экране, на виду у миллионов зрителей? Вот это и есть бесстыдство! Мы унизили, растоптали женщин! Мы их раздели публично и показываем в самых бесстыдных, позорных позах!
Жанмила тихо вздохнула. Замолчал на миг и я. Но, конечно, не мог остановиться и продолжил разговор о совести в иной плоскости.
