Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
– Стоп! – закричал МЭР. – Спасибо! Я все понял… Спасибо… Спасибо…
Женщина в розовом с сожалением села и снова взошло солнце. Пока она стояла, окна были скрыты от глаз Ивана Степановича, и только это розовое облако заполняло все пространство вокруг.
– Геморрой! – неожиданно для себя пробурчал доктор.
– Что? – переспросил Мэр.
– Ничего! – ответила Маша, и тот сразу смешался.
Мэр осмотрел зал, взглянул в окно, потом перевел взгляд на секретаршу и, наконец, вымолвил:
– Катенька, дай, пожалуйста, стенограмму, – и, глядя на собравшихся, добавил: – Подведем итоги.
Катенька легкой походкой подошла к нему. Она была, как одуванчик, казалось, дунешь в ее сторону, вспорхнет и улетит. Все с удовольствием смотрели на нее. Все, потому что здесь присутствовали в основном представители мужского… или почти мужского (вспоминая их диагноз) пола. Что же касается Маши – ей было все равно.
– Подведем итоги, – повторил МЭР, – посмотрим, чем можно помочь нашим гражданам в создавшейся ситуации, – зал замер, а он медленно начал зачитывать стенограмму заседания Мэрии с предложениями самых ответственных чиновников, и руководителей силовых ведомств города.
– Передохнут, как кролики, – медленно по слогам и с выражением начал он, – а если будут вести себя, как придурки, перевязать всех к чертовой матери, не поможет – так сульфы, и мордой о спинку кровати… Так…
Он вытер платком мокрый лоб, и продолжил:
– Локализация, защита, тенденция, права… Тенденция, локализация, защита…
Снова остановился, переведя дух. Вновь посмотрел на стенограмму и, дирижируя свободной рукой со сжатым кулаком, продолжил:
– Мочить! Наехать и расплющить, располовинить и отпрессовать. А кто будет махровый беспредел устраивать и оттопыриваться, того оттянем в сопло и под пресс.
Он снова прервался, оглядывая собравшихся. Голос его становился все громче:
– Превентивные меры, агрессивная тактика, внеплановые налоговые проверки, аресты счетов и фирм, рассылка уведомлений. Нет анархии! Каждый должен произвести и заплатить. Если не можешь производить – просто плати. Если нечем платить…
Мэр снова вытер лоб и подвел черту:
– Закон тайга – прокурор медведь! – и со словами: – Действительно, геморрой! – устало сел на свое место.
– Так что же мы будем делать, господа? – тихо произнес он.
Слово взял человек, который до этого молчал. Все это время он спокойно наблюдал за ораторами, рисуя что-то на листе бумаги и, казалось, находился в какой-то прострации. Это был начальник федеральной службы безопасности. Иван Степанович даже подумал, что по причине давней контузии тот просто не слышит разговор, но вот он, отложив ручку и бумагу, внезапно колючим взглядом уставился на доктора и произнес:
– Иван Степанович, мне нужна информация.
Доктор, обомлев от неожиданности, потерял дар речи. Маша хотела было открыть рот и что-то сказать, но тот строго на нее посмотрел и сказал: – Спокойно.
Она почему-то его послушалась и промолчала.
– Мне нужна информация, доктор, – спокойно повторил тот, – когда, с кем и где это произошло, что именно произошло, а, главное, кто был первым? Вы меня понимаете, доктор?
– Да, да, конечно… Я готов… Я должен подумать… Мне нужно посмотреть хронологию заболеваний у себя в больнице, – пробормотал Иван Степанович.
– Едем! – тот встал из-за стола и, не обращая внимания на остальных, решительно направился к выходу. Сразу стало понятно – это человек дела. Маша подхватила доктора под руку, по пути выдернула из цепких рук первого зама маленький портфельчик ее начальника и наша троица удалилась…
Глава 8
Больница напоминала зверинец. Маша по-хозяйски открывала перед Орловым (так звали сотрудника службы безопасности) двери комнат и палат. Она как-то прониклась к этому высокому худощавому человеку, и теперь они составляли компанию, шедшую в авангарде процессии. Она – мощная, крепкая, молодая девица – кровь с молоком, и он – долговязый, сухой мужчина лет пятидесяти. Позади шел Иван Степанович, а следом плелись еще два врача. Орлов внимательно осматривал людей, палаты, больницу, наконец, сел за стол главврача изучать бумаги. Пролистав папки, он встал и, бросив на ходу, – “пойдемте”, – вышел из кабинета. Через минуту они оказались в хорошо знакомом нам подвальном помещении.
– Я знаю этого человека! – воскликнул Иван Степанович. – Это Петр Ильич! Можно сказать, мой коллега, врач, он работал в лаборатории пункта приема донорской крови.
Перед ними лежал покойник, которого только что достали из холодильника. На ноге была бирка с именем, а в руке его был зажат какой-то предмет. Орлов без церемоний разжал пальцы несчастного Петра Ильича, вынув из посиневшей ладони кусочек печенья.
– Что это? – спросил он. Все присмотрелись.
– Печенье…
– Какое печенье?
– Овсяное…
– Я понимаю, что не цианистый калий. От этого умирают?
– Нет… Конечно же, нет… – ответил Иван Степанович.
Орлов мгновение подумал и бросил на ходу: – Едем к нему домой.
Он равнодушно сорвал пломбу с опечатанной двери квартиры покойника, и они втроем – Орлов, Маша и доктор – вошли в прихожую. Квартира напоминала помещение после долгого и шумного банкета. Повсюду были разбросаны грязные тарелки, столовые приборы, упаковки от еды, пустые бутылки из-под воды. Снова какие-то коробки и пакеты, небрежно разорванные. Крошки и грязь. Заляпанная жиром плита. Везде только посуда и пустая тара от продуктов. Как будто много-много людей побывало здесь, второпях они что-то ели и бежали дальше, оставляя после себя мусор и грязную посуду. Фабрика-кухня. Орлов порылся в столе и трюмо, заглянул в пустой холодильник, долго исследовал остатки того самого овсяного печенья на полу. Судя по всему человек, умерший здесь, последнее, что решил в своей жизни сделать – доесть все, что оставалось в доме. Потом Орлов долго сидел перед компьютером, наконец, включил какую-то запись на видеомагнитофоне. Все уселись напротив на диване и теперь смотрели на экран телевизора.
Перед ними возникло лицо Петра Ильича – круглое, здоровое и веселое. Это был человек, который вовсе не собирался отправляться на тот свет, скорее напротив. В руках он сжимал бокал, а за спиной виднелся накрытый стол. У него был праздник, и он собирался по-холостяцки, наедине с камерой, отметить какое-то событие. У него был здоровый румянец, глазки с удовольствием блестели, косясь на стол с угощеньями, но сначала, по-видимому, он хотел что-то сказать.
– Сегодня знаменательный день в жизни людей, – начал он тост.
– Сегодня мой труд подошел к логическому завершению и теперь остается выпить этот бокал и… немножко закусить. Этот благородный напиток даст нам возможность убрать створку, скрывающую большую половину нашего создания, познать то, что скрывается за нею, и тогда откроются колоссальные возможности для всех людей… Что же попробуем, – сказав это, отпил из бокала, закрыл глаза и на какое-то мгновение замер.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
