За окном потихоньку темнеет, приближается ответственный момент. Эд скоро будет здесь. Сердце больно сжимается.
Я еще не успела смириться с тем фактом, что никогда больше не увижу Эда, хотя в глубине души принимаю неизбежное. Его лицо начинает постепенно стираться из памяти, несмотря на мои отчаянные попытки удержать любимый образ, и это меня безумно пугает. Я вижу абрис лица Эда и мысленно обвожу пальцем любимые черты. Но не могу абсолютно точно воспроизвести форму глаз, горбинку на носу, похожий на лук Купидона изгиб губ, что буквально сводит с ума. Более того, я боюсь выдать себя в присутствии посторонних, когда снова увижу его. Разве я смогу просто так стоять и смотреть на него? Ведь мне наверняка захочется протянуть к нему руки или, что еще хуже, броситься ему на шею! И что мне в таком случае делать?!
Дешевые пластиковые настенные часы над раковиной монотонно тикают; из крана – кап-кап-кап – сочится вода. Я чувствую, как потеют ладони и гудит голова. Где-то там слышится гул голосов, но я сознательно его отсекаю, прислушиваясь лишь к тревожному биению сердца и своему громкому дыханию – вдох-выдох, вдох-выдох. Мне лишь хочется поскорее со всем этим закончить.
А затем, словно в ответ на мои молитвы, раздается громкий стук в дверь и в кухню вихрем врывается Эд, на его красивом лице играет широкая улыбка.
Кровь бросается мне в голову, похоже, я вот-вот потеряю сознание.
Вокруг царит дикий ажиотаж, ребята бросаются знакомиться с новеньким, однако я стою как вкопанная и, не решаясь посмотреть прямо на него, отвожу глаза и вижу лишь мужественный профиль. А когда я все же заставляю себя взглянуть на Эда, у меня возникает такое чувство, будто мне дали под дых. Боже мой! Это он, и он реально здесь.
Я подхожу к стулу и крепко хватаюсь за спинку. Так утопающий хватается за соломинку. Надеюсь, мне удастся устоять на ногах. Затем я снова смотрю на Эда, пытаясь вобрать в себя каждый дюйм его тела. Темные волосы падают на ярко-синие глаза, Эд рукой пытается убрать непокорные пряди – жест, знакомый до боли. Он кажется таким юным, и не могу поверить, что в свое время, когда мы впервые встретились, я не влюбилась в него с первого взгляда.
Мне кажется, будто у меня из груди вырвали сердце и выставили на всеобщее обозрение. Я влюблена в Эда, но у меня в душе кровавая рана, ведь Эд умер и я знаю, что, скорее всего, это единственная возможность снова увидеть его. И что самое ужасное, я не смогу признаться ему в своих чувствах.
По крайней мере, вслух. Однако он наверняка все поймет, когда заглянет мне в глаза. Он наверняка прочтет в них историю нашей жизни начиная с этой минуты. Да? Он не может не понять, что между нами существует незримая связь. А я не могу упустить такой момент, потому что это мой последний шанс.
Итак, я делаю глубокий вдох, вытираю о платье вспотевшие ладони и протягиваю Эду руку, пытаясь скрыть дрожь:
– Я Зои. Приятно познакомиться.
Он берет мою руку в свою, и я словно оказываюсь в эпицентре взрыва.
– Мне тоже очень приятно, – произносит он, и его глубокий голос отдается у меня в сердце.
Я задерживаю руку Эда на секунду дольше, чем следовало бы, чувствуя, как в тело проникает приятное тепло. Он тоже это чувствует, я твердо знаю, и я заглядываю ему в глаза. Но тут раздается стук в дверь, чары рассеиваются. Осторожно выдернув руку, Эд поворачивается в сторону дверного проема, в котором виднеется женское лицо.
С сияющими от радости глазами Эд покровительственно обнимает гостью за плечи и притягивает к себе, его глаза полны любви. Она высокая, грациозная, со стильной короткой стрижкой и теплым взглядом. Видно, что она обожает Эда и это чувство взаимно.
– Ребята, это мама. Мама, это ребята. – Эд величественно обводит рукой комнату, и мы вразнобой бормочем «привет».
Но я могу думать только о том, как стояла рядом со Сьюзан на похоронах Эда, смотрела, как вокруг гроба задергивается шторка, как мы держались со Сьюзан за руки, соединенные общим горем.
– Мама хотела удостовериться, что я не потерялся по дороге и благополучно добрался сюда. Да, мам?
Сьюзан склоняет голову и виновато улыбается:
– Прости, что ставлю тебя в неловкое положение, но ты ведь меня знаешь. Мне необходимо было убедиться, что с моим малышом все в порядке.
Она лукаво ухмыляется, когда Эд издает протяжный стон, но я понимаю: в глубине души Эд страшно доволен, что она здесь. В то время она была единственной в мире женщиной, которую он любил.
– Мам, ты же здесь не надолго, а?
– Нет, не волнуйся, я не собираюсь тебя ни в чем ограничивать. – Она косится на бутылку вина на столе. – Да и вообще, не уверена, что мой желудок выдержит это пойло. – Эд возмущенно поднимает брови, и она снова проказливо ухмыляется, совсем как в свое время Эд, когда ему казалось, что он острит. – Простите, но я, пожалуй, пойду, пока он меня не убил.
Она вешает сумочку на плечо и походит к Эду, чтобы поцеловать его на прощание, и я зеленею от зависти. Так как отдала бы все что угодно за возможность поцеловать его прямо сейчас.
Но я потихоньку учусь; сейчас мне остается только ждать.
– Было очень приятно познакомиться, – бросает на прощание Сьюзан и в сопровождении Эда покидает нас.
И когда разговор на кухне возобновляется, я приказываю сердцу успокоиться. Ведь для всех остальных это просто еще один день, ну разве что чуть более волнующий из-за встреч с новыми людьми. Интересно, что бы они сказали, если бы знали, какую крестную муку я сейчас испытываю?
– Ты в порядке? Ты какая-то бледная. – Джейн озабоченно хмурится и затягивается сигаретой.
Я вяло улыбаюсь, отгоняя дым от лица:
– Да, в порядке. Наверное, просто выпила лишнего.
– Ха, мы еще даже не начали! Детка, тебе срочно надо пополнить запас жизненных сил! – Она подходит к раковине, с сигаретой в зубах, споласкивает кружку, наполняет ее водой и относит к столу. – На, попей-ка воды!
Я беру кружку, молясь, чтобы она не заметила, как трясутся мои руки, и одним глотком осушаю ее.
– Ну как, полегчало?
– Спасибо, – киваю я.
– Отлично. А теперь еще немного вина. – Она с ухмылкой наливает теплое пойло в мой стакан.
Возвращается Эд и сразу начинает рыться в рюкзаке. Я наблюдаю, уже заранее зная, что будет дальше, и Эд достает бутылку водки:
– Ну как, кто-нибудь готов выпить что-нибудь более стоящее?
Комната взрывается дружным «да!» – и я не могу удержаться от стона. Мне хочется запечатлеть в памяти каждую минуту, однако если я напьюсь, а я непременно напьюсь, то ничего не запомню. Хотя, с другой стороны, мне вовсе не хочется портить компанию, особенно в день нашей первой встречи.
И вот стаканы наполнены – льда нет, но кто-то нашел бутылочку диетической кока-колы – и пущены по кругу. Я беру свой стакан и подношу к губам, исподтишка наблюдая за своими друзьями, при этом стараясь не смотреть в лицо человеку, которого люблю больше жизни.
