— Да, и я верю тебе, — сказал Майкл. — Но все равно, когда я думаю о ней, такой сдержанной, окруженной всем, что только можно купить на деньги, и такой безжалостной, заносчивой, высокомерно-жестокой… Эта женщина не заслуживает хорошего отношения.
В этот момент дверь медленно открылась. Майкл увидел, что за дверью стоит Мэри Ренкин.
Она куталась в голубой халат, который дала ей Туги. Волосы безжизненно висели вокруг ее мертвенно-бледного лица.
Она дико огляделась, увидела Майкла. Тогда ужас в ее глазах сменился облегчением.
— Вы здесь! — воскликнула она. — Я уснула. Потом внезапно очнулась и обнаружила, что я одна. Я так испугалась…
— Все хорошо, — ободряюще сказал Майкл. — Я здесь, и Туги здесь. Это она уложила вас в постель. Мы позаботимся о вас.
— Вы уверены? — испуганно спросила Мэри.
— А теперь послушайте меня, — мягко сказал ей Майкл. — Вы можете быть спокойны. Никто не причинит вам ни малейшего вреда. Мне бы хотелось, чтобы вы хорошо выспались. А утром мы поговорим о том, что я смогу для вас сделать.
Она постояла в нерешительности несколько секунд, затем внезапно, словно сдаваясь, улыбнулась:
— Спасибо, простите меня.
— Идите назад в постель, — велел ей Майкл. — Вы найдете дорогу?
— Да, да, конечно, — пробормотала Мэри. — Я не хочу причинять вам беспокойство.
Она выскользнула из комнаты. Затем он услышал, как тихо закрывается дверь в спальню.
— Бедная девочка! — вздохнул Майкл.
— Что ты собираешься с ней делать? — спросила Туги.
— Постараюсь найти ей работу.
— Ты думаешь, она на что-то годится? Было бы намного лучше, если бы она вернулась к матери.
— Она не может. Быть героиней всей деревни — и вдруг вернуться с позором, как побитая собака…
— Да, — сказала Туги, — нужно быть очень сильной, чтобы признать свои ошибки.
— Туги, ты слишком строга к бедной девушке! Я-то надеялся на тебя. Ты же знаешь, как мне нужна твоя помощь.
Глава 3
— Я смотрю, твой друг, Майкл Филдинг, выиграл-таки выборы в Мелчестере, — заметил лорд Мельтон, просматривая утренние газеты.
Синтия поправляла букет орхидей в большой вазе на позолоченной консоли. Секунду помедлив, она произнесла:
— Он мне не друг.
— Зря. Он умный молодой человек и далеко пойдет.
— И бульдозер далеко идет, но из этого не следует, что с ним надо дружить.
— Не самое удачное сравнение, — заметил лорд Мельтон.
— Почему ты думаешь, что Майкл Филдинг добьется многого? — спросила она некоторое время спустя.
— Потому что он верит в себя, — кратко ответил лорд Мельтон.
— Я и не подозревала, что ты им так восхищаешься, — съязвила Синтия.
— Разве я говорил, что восхищаюсь им?
— Это же очевидно. Ты никогда не запоминал никаких молодых людей, особенно тех, которые отказываются исполнять твои желания.
Лорд Мельтон удивленно приподнял брови:
— А по-моему, Синтия, он и на тебя произвел впечатление.
— Очень неприятное, я уже тебе говорила.
— Меня он заинтересовал, — признался лорд Мельтон. — Ты читала отчеты о выборах в Уэст-Винкли за последние три недели? Их стоит почитать, Синтия.
Синтия внезапно смутилась:
— Я действительно видела некоторые газеты. Там просто какая-то история по поводу этого Филдинга.
— А газеты, которые его поддерживают, называют это беспрецедентным энтузиазмом, — комментировал лорд Мельтон. — Главное, что Филдинг идет в Вестминстер. Посмотрим, что он сможет там сделать.
Синтия, не говоря ни слова, поставила орхидеи в вазу и вышла.
Она спустилась вниз, в свои комнаты, села за письменный стол, взяла золотой нож для разрезания бумаги, украшенный драгоценными камнями, и стала машинально крутить его в руках. Она была так захвачена своими мыслями, что даже подскочила, когда открылась дверь. На пороге стояла ее мачеха.
Лавиния Мельтон была необычно, экзотически красива. Бразильянка по происхождению, она была жгучей брюнеткой с поразительно белой для таких черных волос кожей и огромными темными и влажными глазами. До того как выйти замуж за лорда Мельтона, она была актрисой.
— Доброе утро, Лавиния, — поздоровалась Синтия.
— Доброе утро. Я хотела узнать, собираешься ли ты ехать с нами в Канны на следующей неделе. На вилле недостаточно комнат, а я хотела бы пригласить много гостей.
Не было никаких сомнений, на что Лавиния намекала. Синтия с легкой усмешкой ответила:
— Не беспокойся, Лавиния. Я уже придумала, где мне провести выходные.
— Отлично, — с облегчением произнесла Лавиния, — но не забудь, что большинство слуг мы тоже отпустили на праздники.
— Да, я помню, — ответила Синтия. Она отвернулась и посмотрела в окно.
Лавиния на мгновение смутилась, уставившись на свои длинные кроваво-красные ногти.
— Ты знаешь, Синтия, — сказала она наконец, — тебе нужно серьезно подумать о замужестве. Тебе уже двадцать второй год. Сколько можно задерживаться в девицах?
— По-моему, я вам не мешаю, — огрызнулась Синтия.
— Совсем не мешаешь, — сказала Лавиния тоном слишком сладким, чтобы быть искренним. — Я совсем не это имела в виду. Я только подумала, что тебе было бы лучше иметь собственный дом и быть самой себе хозяйкой.
— И здесь я сама себе хозяйка, — парировала Синтия.
Лавиния взглянула на нее, смутилась, затем сказала:
— Твое положение… давай говорить откровенно… ну, несколько неудобно. Мне трудно опекать падчерицу, которая моложе меня всего на пять лет, а тебе не нравится, что я вышла замуж за твоего отца. Ведь так?
Синтия посмотрела Лавинии прямо в глаза.
— Кто тебе это сказал? — спросила она.
Лавиния пожала плечами:
— Есть вещи, которые видны всем.
— Хорошо. Если уж мы заговорили начистоту, — сказала Синтия, — я не думаю, что ты подходящая жена для моего отца.
— Да? — переспросила Лавиния. В ее голосе послышались ядовитые нотки. — Тем не менее он женился именно на мне, дорогая Синтия. Честно говоря, мне нравится быть леди Мельтон.
— Лавиния, — усмехнулась Синтия, — на тебя нельзя обижаться. И я рада, что хоть кому-то пришлось по вкусу жить в этом бездушном доме.
Лавиния, подняв белую руку, украшенную огромным бриллиантовым перстнем, притронулась к броши из рубинов, приколотой на ее плече.
