– Батюшка, – вдруг закричала Мила, – я ничего не видела! Я ничего не хочу знать! Мы вас любим! А в жизни всякое бывает, всякое… Я вам подрясник принесла! Новый! Я вам подрясник…
И, сотрясаясь от рыданий, Мила опустилась на древние каменные плиты храма, к ногам отца Понтия.
Глава пятая. ВасилисаВлас быстро шел, почти бежал к метро. Спустившись бегом по эскалатору и войдя в вагон электропоезда, он только там подумал: «А куда я собственно спешу?». И все же его не покидало чувство, что необходимо торопиться, что он должен что‑то придумать, что‑то сделать. Но что именно сделать, Влас не знал.
«Прямо хоть на улицу выходи и кричи им про Гостя, – размышлял Влас. – Ведь я же им не про лотерею «Бинго» хочу рассказать (в ту зиму почти в каждом подземном переходе Москвы торговали лотереей «Бинго»). Ведь Он жив! Он же сказал, что мы еще свидимся. Он хотя и умер, но жив. И Он каждого из нас может спасти…, а мы, бедные, ищем спасения в каких‑то лотереях, надеемся на какие‑то турфирмы «Софокл»… А этот отец Понтий чего так испугался? Ну, допустим, он не знал, что я живой остался. Ну, допустим расстреляли меня, но на том свете, на Страшном Суде, все равно бы мы встретились… Он на меня смотрел, как на воскресшего мертвеца. Да я такой и есть. А чего ж испугался, если он пастырь!? Ну вот, опять осуждаю. Прости, Господи…».
– Станция «Чистые Пруды», – прозвучал в динамиках женский голос.
Влас вышел. Идя к своему дому, он продолжал мучительно перебирать в памяти прежних знакомых, кому бы можно было рассказать про Гостя, и не находил подходящей кандидатуры. «Если самый близкий друг меня не понял, если Милка, хоть и верующая, не поверила, то к кому мне идти. Да и с Понтием Доримедонтовичем… фу-ты, с отцом Понтием, какое дело вышло… К кому идти? Интересно, кому‑нибудь вообще важно знать, что Христос действительно существует!? Что Он – реален, что Он жив!? Ведь я только об этом хочу рассказать. Ведь, если Он ко мне приходил и меня спас, как я могу молчать?».
Дома Влас, не раздеваясь, прошел на кухню, включил газ и поставил разогревать чайник, а сам без сил опустился на стул. Матери дома не было. Влас просидел в отрешенном состоянии с полчаса или больше. Чайник давно вскипел, Влас выключил газ, но заваривать чай не стал. Стеклянным взглядом он смотрел в пол. На полу у окна валялась газета, принесенная на днях матерью и, видимо, упавшая с подоконника. В какое‑то мгновение Влас как бы очнулся и машинально потянулся к газете. Подняв ее, он прочел название: «Из рук в руки». Бесцельно листая газету, наполненную всевозможными рекламными объявлениями, Влас дошел до раздела «Знакомства» и без любопытства, а просто от нечего делать, прочитал несколько объявлений. Объявления были, как объявления, но одно из них привлекло внимание Власа. В нем говорилось, что молодая красивая девушка по имени Василиса, жгучая брюнетка, желает познакомиться с серьезным человеком для содержательного проведения досуга. «В мое время молодые жгучие брюнетки в газету с объявлениями не обращались, – удивился Влас. – Что за нужда в знакомствах у этой Василисы Прекрасной?». Но не столько содержание объявления привлекло внимание Власа, сколько редкое, какое‑то сказочно-заповедное имя девушки.
И тут Влас подскочил, как ошпаренный. «Позвоню ей! – Сразу решил он. – А почему бы и нет?! Не случайно же попалась мне в руки эта газета именно сейчас, когда я ищу человека… Ну, ладно, хватит патетики, – пресек он себя, – тоже мне Диоген выискался. Звони, и точка».
Влас набрал номер телефона. Сердце учащенно забилось, так что показалось, что он слышит сердечное эхо, и он повесил трубку. Успокоившись и переведя дух, Влас вновь набрал номер.
– Алло, – послышался в трубке писклявый женский голос.
– Здравствуйте, можно мне Василису. Я по объявлению.
– Очень рада. Я живу около Краснопресненской, приглашаю вас в гости.
И тут Влас все понял. «Вот лопух, – пронеслось у него голове, – совсем отстал от жизни. Оказывается, как теперь все легко делается».
– Вы что молчите? Когда приедете?
– Я, в общем, свободен… – промычал Влас.
– Вы что, сейчас приедете? Так записывайте адрес.
Влас послушно записал, хотя уже точно знал, что к «такой» Василисе он не поедет.
– Очень рада, – наигранным тоном сказала женщина, – жду вас. А как ваше имя?
– Мое? Влас. Скажите, а сколько стоит? – почему‑то спросил он.
– Тысяча двести за часик, – бойко ответила женщина.
– Спасибо, – поблагодарил Влас и, бросив трубку, отдернул руку, будто ожегся.
«Тысяча двести. А сколько у нас сейчас доллар? – Прикидывал он. – Кажется, рублей тридцать. Значит, тысячу двести делим на тридцать. Это что получается, долларов сорок что ли… за час!? Ты смотри, прямо как в Амстердаме. Да, цены выросли. Ну, ясное дело, на своей квартире принимает. Вот тебе и Василиса Прекрасная, а я‑то, Иван-царевич – зэк неотесанный, размечтался!».
Еще более обессиленный, чем до разговора, Влас рухнул на стул.
«Что же делать, что делать? – болезнуя сердцем, искал он ответа. – Погоди. Как она сказала? – «Жду вас». Она меня ждет. Понимаешь, есть еще человек, который меня ждет. Влад меня не ждет, Мила не ждет, отец Понтий тоже не ждет. Никто меня из этих десяти, или сколько их там, миллионов москвичей, не ждет. А она ждет! Она меня, конечно, не для разговоров ждет, но ей‑то откуда знать? Разве я знал, зачем ко мне Гость придет? Не знал. А ведь я Его ждал, еще как ждал, всю жизнь ждал! Рассудком‑то я про это свое ожидание ничего не знал, но душа знала. Гость ко мне, убийце, пришел. А к ней бы Гость пошел, окажись Он на моем месте?.. Конечно, пошел! Вот и я пойду. Пойду и расскажу ей о Нем. Он был бы рад. Он ведь на землю пришел, и пострадал, и умер ради таких, как мы с ней…». Приняв решение, Влас сунул в карман сто долларов, подаренных Владом, и, хлопнув входной дверью, бросился бежать вниз, пронзая сумрак лестничных пролетов.
Глава шестая. Письмо ВасилисыДорогая моя, миленькая, любимая мамочка. Сегодня, как и всю прошлую неделю, в Москве было снежно и солнечно. «Мороз и солнце, день чудесный!».
Солнышко мое, ты за меня не волнуйся. У меня все очень, очень, очень хорошо. В институте занятия идут своим чередом. Все очень интересно. Преподаватели добрые, и учат замечательно. Я по-прежнему снимаю комнату с подругой из института. Плачу за квартиру стипендией, плюс подрабатываю уборщицей в поликлинике. Умоляю тебя, не присылай мне ни копейки. Мамочка, мне хватает денег. Правда!
Как там папочка? Целуй его от меня. Я его люблю и всегда, всегда помню. Пусть не хмурится, что я редко пишу, просто очень много дел. Учеба и т. д.
А как наша кошечка? У меня ее фотография стоит на полочке. Поцелуй и ее.
Миленькая мамочка, я очень скучаю по тебе и папе, но особенно по тебе. Я вспоминаю все то добро, которое ты мне сделала за всю жизнь. Сколько хорошего, светлого и правильного ты в меня вложила. Прости, что я плохая дочь. Мне очень тяжело без тебя. Никто меня тут не зовет нежно-нежно Васильком, как ты меня звала.
