Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
Много лет назад Митя учил сестру играть в шахматы. Сильный игрок, сумевший однажды свести вничью партию с самим господином Ботвинкиным, великий князь попросту издевался над неумелыми попытками Катеньки не сесть в лужу. Коварные «вилки» следовали одна за другой, беспощадная «мельница» перемалывала тяжелые и легкие фигуры, сдвоенные ладьи били стенобитным тараном, ничтожные пешки тихой сапой подбирались к последней горизонтали, норовя обернуться ферзями… Натешившись вдоволь, Митя ставил мат – всегда красивый и всегда обидный до чрезвычайности. Однажды Катенька не выдержала. Хода за три до неизбежного мата она поднесла согнутый пальчик к пешке, хорошенько прицелилась и, метко щелкнув ноготком, сбила с доски неприятельского короля. Братец бурно возмущался и объявил себя победителем, несмотря ни на что. В шахматной партии – может быть, он и победил. Ну а по сути?..
– Ты вся дрожишь, – заметил Митенька. – Зябко. И спать пора.
Великой княжне не было зябко – жарко ей было, и дрожала она вовсе не от холода. Однако разубеждать брата Екатерина Константиновна не стала.
В спальне идея немедленно начала оформляться в замысел. Катенька насилу дождалась, когда камер-метхен пожелает ей спокойной ночи и удалится. Вот копуша!
Итак. Папá, по-видимому, хочет насолить чванным немцам, заключив династический союз с бельгийским королевским домом. Ни мольбы, ни слезы приняты во внимание не будут. Ничего не предпринимать означает через полгода-год сделаться женой Франца-Леопольда с той же неизбежностью, с какой плывущая по течению лодка без весел достигает бровки водопада и рушится вниз.
«Дудки!» – сердито подумала Екатерина Константиновна.
Но что из этого следует?
Главное: что делать? Делать-то что?!
Только одно: пора выгребать из течения. Прочь из Ливадии! Бежать! Пусть тайно. Пусть разразится грандиозный скандал. Тем лучше! Говорят, Саксен-Кобурги чопорны до предела и превыше всего ставят внешнюю благопристойность. Прелестно! Если влюбленный дурак Франц-Леопольд не откажется по собственному почину от запятнавшей себя невесты, то его принудят к тому его бельгийские маменька с папенькой!
Но куда бежать?
Что за вопрос? Конечно же, к НЕМУ. Во Владивосток, а то и в саму Японию. Папá упрям, но он увидит, что его дочь упрямее. Она не выбирала, в какой семье родиться, и насильно навязанные ей великокняжеские путы не имеют для нее никакого значения! Она современная девушка с созвучными эпохе идеями, а не марионетка и не товар.
Завтра же бежать!..
Откинув тощее одеяло, великая княжна вскочила с постели и сейчас же зашибла мизинец левой ноги о гнутую ножку туалетного столика. Боль была такая, что Катенька едва не завизжала на весь дворец. Пришлось заткнуть рот обеими руками. Покатились слезы. Нет, ну это уже никуда не годится!.. Хороша, нечего сказать! Ну зачем вскочила? Разве собиралась выпрыгнуть в окно в ночной рубашке и убежать к любимому? Нет ведь. То есть с радостью, но не всякое расстояние пробежишь, тем более по морю аки посуху…
Боль ушла. Наклонившись, Катенька ощупала мизинец – кажется, не сломан, а только ушиблен – и вернулась в постель, досадуя на себя и посмеиваясь над своим порывом. «Как угорелая кошка», – правильно написал господин драматург Крохаль. А надо не так. Выбросить из головы мысль насчет завтра и готовиться. Кто хочет сбежать из темницы, тот должен тщательно продумать каждый шаг. Для великой княжны Ливадия – комфортная темница, золоченая клетка. Любое движение на виду. Исчезнешь – через четверть часа хватятся, а еще через час деликатно, но твердо задержат и доставят к папá. Нет, надо придумать что-нибудь позамысловатее выдумок господ романистов…
За окнами дворца уже розовел рассвет, когда Катенька придумала. Тогда она улыбнулась, закрыла глаза и сразу погрузилась в сон. Пребывать в ажитации, когда все уже решено, было не в ее характере. Придумано – делай. Шаг за шагом.
И не отступай до самого конца.
«Победослав» застрял на Азорах не на две недели, как оптимистически предполагали офицеры, а на все три с половиной. По совести говоря, и этого-то времени с трудом хватило на ремонт корпуса, снастей и машин. Пришлось отказаться от мысли поставить корвет в док – пророчество насчет очереди на доковый ремонт оказалось верным. Ремонтировались в порту у стенки.
То и дело случались проволочки. Бывшие португальские, а ныне испанские чиновники, приторно улыбаясь, намекали на мзду сверх платы за любую услугу, даже самую незначительную, и доводили старшего офицера до белого каления. Враницкий свирепел и жаловался Пыхачеву. Командир вздыхал, призывал к терпению и, повздыхав, выдавал несколько ассигнаций из экстраординарных сумм.
– Уж уладьте это дело как-нибудь побыстрее, голубчик. Не деньги – время дорого.
– Да ведь они из нас просто кровь сосут, Леонтий Порфирьевич! Не люди – клопы!
– Будто бы?
– Видели бы вы их рожи! Давеча едва сдержался, чтобы не смазать кое-кого по зубам. Метисы, нечистая кровь, без родины, без совести… Как только бог терпит такую сволочь?
– Вы хотите что-то предложить, Павел Васильевич?
– Да. Письмо губернатору. В конце концов, у нас на борту особа императорской фамилии, более того – цесаревич! Надо потребовать. Противодействию нашему ремонту можно придать политическую окраску. Право слово, напишите, а я берусь доставить.
– Подействует ли? Вы же сами мне жаловались давеча: за строевой лес испанцы дерут втридорога, потому что продают его помимо казны. Расписок не берут – подавай им наличные. Ну напустится губернатор на поставщиков, так лес и вовсе пропадет. Нету, мол, леса, и не ждите – не будет. А на нет и суда нет.
– Строевой лес в потребном количестве мы уже получили, Леонтий Порфирьевич…
– Да разве нам нужен только лес?.. Ну хорошо, я напишу губернатору…
С письмом, однако, поехал Розен. Враницкий не возражал – понимал, что полковник Генерального штаба весит поболее капитан-лейтенанта, да и искушен достаточно. В глубине души старший офицер был даже счастлив, что не ему, а Розену придется напирать на факт присутствия цесаревича, который, если быть точным, чаще присутствует не на борту, а в кабаках Понта-Дельгада. Ничего, Розену стыд глаза не выест. Наоборот, полковник сам смутит кого угодно своим жутким шрамом поперек лица и непререкаемым тоном…
Из дворца губернатора Розен вернулся обнадеженный, но ремонт продвигался по-прежнему медленно.
– Вы понимаете, господа, что будет, если мы не поспеем в Иокогаму к середине августа? – насупившись, спрашивал Пыхачев у офицеров.
В ответ по-прежнему сыпались жалобы на чиновный произвол.
– Это оттого, господа, что у испанцев все централизованно, – объяснял бывалый капитан-лейтенант Батеньков. – В порту любой другой страны мы легко столковались бы с частным поставщиком, а здесь не моги. Только через портовые власти, таково предписание испанского правительства. На каждый гвоздь – бумажка с печатью. Вроде и цены невеликие, а ничего не достать.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
