Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
– Где помреж?
– Я здесь, Эра Лукьяновна, – опасливо выглянула из-за кулис кудряшка с бюстом. Кажется, появлением директрисы она была напугана больше, чем двумя трупами, не вставшими на поклон в конце спектакля. Она плаксиво выговорила сухими губами: – Ушаковы умерли. Оба. Сразу. Во время спектакля.
– Почему у тебя на спектакле умерли актеры?!! – взревела директриса.
Степа незаметно прыснул. Вопрос прозвучал глупо, но что не ляпнешь в состоянии аффекта! Хотя все равно смешно и глупо.
– Гражданка, не кричите, – и Микулин двинулся навстречу директрисе. – Все же в этом дворце два трупа.
– Вы кто? – встрепенулась грозная директриса.
– Микулин, капитан милиции и старший опергруппы, прибывшей на место происшествия, – представился тот. – Могу я узнать, кто вы?
– Директор театра Эра Лукьяновна, – отчеканила та.
– Очень хорошо. Тогда я бы хотел поговорить с вами.
– Идемте, – сказала Эра Лукьяновна и ступила на первую ступеньку, намереваясь сойти со сцены. В поле ее зрения попала администраторша, которая от свирепого взгляда директрисы попятилась. А Эра Лукьяновна напустилась на нее: – Не могла мне сразу сказать? Что, язык отсох?
– Я хотела вас подготовить... – буркнула администратор, накуксившись.
– Спасибо, подготовила! – съязвила директриса, буквально сползая со ступенек, так как боялась свалиться вниз, уж больно неудобно в столь почтенном возрасте спускаться на высоких шпильках со ступенек без перил.
Сидевший на первом ряду мужчинка соскользнул с места и услужливо подал ей руку. Спустившись, Эра Лукьяновна зашагала как фельдфебель – твердо и уверенно, чему теперь не мешали высокие каблуки. Микулин оглянулся на Степу, сделал знак рукой, мол, идем со мной.
Эра Лукьяновна привела их в свой кабинет, обставленный безвкусно, но дорого. Особенно бросились в глаза искусственные цветы, сразу напомнившие Заречному о гробах и покойниках. Директриса расположилась в директорском кресле за столом, предложив милиционерам диван напротив. В кабинет приплелся и мужчинка, но Микулин вежливо попросил его выйти.
– Это наш руководитель творческого состава, – сказала в защиту мужчинки директриса. Она словно дала понять: он не может быть лишним, ну никак не может.
– Прекрасно, – произнес Микулин, садясь на диван с ковровым покрывалом. – С ним мы обязательно побеседуем, но после.
– Подожди у себя, Юлик, – сдалась директриса, мужчинка гордо вышел. – Что будете пить? Водку, коньяк, виски, вино, шампанское?
– Ничего, – сказал Микулин, хотя ему ужасно хотелось выпить. Но в этом заведении, как показали события, пить опасно. – Мы при исполнении. Ответьте, сколько человек в труппе?
– Восемнадцать, из них пять дармоедов, – откровенно высказалась она.
– Каких дармоедов? – не понял Степа.
– Известно каких! – почему-то вспылила она. И в дальнейшем Эра Лукьяновна разговаривала так, будто с ней спорят, а она доказывает прописные истины кретинам. Эта манера общения была свойственна ей со всеми без исключения. Впрочем, исключения есть – вышестоящее начальство, с которым она предельно мила. – Это те, кто ничего не делает, но регулярно получает заработную плату и еще при этом недоволен.
Она бы с удовольствием продолжила распространяться по поводу дармоедов, но ее прервал Микулин:
– Значит, в сегодняшнем спектакле занята не вся труппа, так?
– Да, десять актеров и технический персонал.
– Я знаю, мне принесли программку.
Ее тонкие, подкрашенные брови взметнулись вверх, но Микулин не посчитал нужным объяснить, почему интересовался количественным составом труппы. А интерес не праздный, если кто-то из незанятых актеров был в театре во время спектакля, само собой, он попадает в круг подозреваемых. Микулин задал следующий вопрос:
– Какие отношения были между Ушаковыми?
– Хм! – Эра Лукьяновна передернула плечами. – Он ушел к другой. Эта другая – наша молодая актриса, она тоже была занята в спектакле. Играла служанку. Должна сказать, он был редким бабником, даже за мной ухлестывал.
«Ну, ты и загнула! – возмутился про себя Степа. – Такой видный мужик не станет ухлестывать за старой обезьяной. У тебя, бабушка, мания величия. А вот служанку я, убей, не помню».
– А она? Я имею в виду, как Ушакова реагировала на его уход?
– Брошенная женщина... – развела руками Эра Лукьяновна, мол, этим все сказано. – Знаете, ей уже было все-таки тридцать семь. Ролей давно не получала, ее выставили на сокращение...
– Кто выставил? – спросил Степа.
– Художественный совет, а профком утвердил. Я к этому не имею отношения, только подписываю приказ. В нашем театре художественный совет решает, кто нужен театру, а кто нет. А она всю свою отрицательную энергию направила против меня, представляете? Бегала в управление культуры, к мэру на прием и замам мэра – жаловалась, что я ее травлю. Смешно, честное слово. И никак не хотела в зеркало посмотреться. Мы не можем содержать богадельню, кто же тогда играть будет? На дворе уже капитализм, развиваются новые отношения. Люди должны перестраиваться, искать другие источники дохода, если не нужны предприятию, а не жаловаться по инстанциям...
Степа припомнил: «О покойниках либо хорошее, либо ничего». Циничная откровенность директрисы покоробила. Вспомнился и актер, тоже порядочный циник, но которого не привлекли к ответственности в свое время. Возможно, в театре засело скопище негодяев, тогда гибель актеров прямо на сцене не должна вызывать ни потрясения, ни удивления. Только в данном случае все же кто-то конкретный бросил яд в кувшин или в бокал, следовательно, привлечь к ответственности можно... нет, нужно!
– Я видел у вас на сцене много немолодых артистов... – начал было Степа.
– А я про что! – не дала закончить фразу директриса. – Вот из-за таких, как Ушакова, мы не можем взять молодых, ставки заняты. И не выпихнешь из театра, у нее, видишь ли, премии, заслуги, которые были когда-то...
– Положим, у нее сейчас ничего нет, – резко оборвал ее Степа. – А враги у них в театре были?
– Еще бы! Вы не знаете, что такое артисты! Это же... они из-за роли загрызть друг друга готовы. До моего прихода у них здесь одни склоки были. Меня и назначили сюда директором только потому, что возлагали определенные надежды. Если уж я не справлюсь, то с ними никто не справится. Тогда театр закрыли бы. А я его вывела из кризиса, при мне он зазвучал...
– С кем конфликтовали Ушаковы? – перебил ее Микулин.
– Я же вам объясняю. Актеры – люди очень странные, непредсказуемые, неуравновешенные. У них то один в друзьях, то другой. Завтра друг уже враг, а другом становится вчерашний враг. Это ж нонцес какой-то.
Помимо «нонцеса» Степу вообще поразила речь Эры Лукьяновны. Говорила она с произношением иностранки из ближнего зарубежья, плохо владеющей русским языком, и неправильно расставляя ударения. Речь никак не соответствовала должности директора русского театра. Подобные погрешности можно услышать на рынке, куда приезжают из приграничных селений крестьяне продать плоды своего труда, но в театре... просто «нонцес какой-то».
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
