— Скоро и тебе придется приспосабливаться к новым условиям жизни. Интересно, понравится ли тебе жить в крупных городах?
— Венеция тоже большой город.
— В Венеции вода сразу за порогом, она — неотъемлемая часть жизни города, его естественная часть и, даже можно сказать, душа. Но это деревня по сравнению с Лондоном, Парижем или Нью-Йорком. Если бы я мог выбирать, где жить, то выбрал бы «Сан-Пьетро». Но для ремонта виллы нужны деньги, очень много денег… Столько, сколько было у Терезы, когда она только что приехала сюда.
Ник называл свою прабабушку исключительно по имени, потому что та сама настаивала на этом.
— А что же случилось с ее деньгами?
— Ее муж, большой жизнелюб, промотал значительную их часть. Он всегда жил на широкую ногу, был расточителен и невероятно щедр. Например, он содержал целую армию садовников и слуг. Он упивался и наслаждался каждым моментом жизни, стремясь взять от нее как можно больше.
— Ты последуешь его примеру? — осведомилась Лиз, ни минуты не сомневавшаяся, что однажды он станет богатым и знаменитым.
— Одно могу сказать точно: у меня никогда не будет столько слуг. — Ник посмотрел на часы. — Нам пора возвращаться. Тереза хочет встретиться с тобой.
Он протянул ей руку и помог встать с камня. Прикосновение его ладони пробудило в девушке уже знакомое трепетное чувство.
Они стояли на краю скалы и, собираясь нырнуть с нее, сделали глубокий вдох. С первых дней знакомства они придумали игру: набрав в легкие воздух, проплыть под водой как можно дальше. Победителем в ней всегда выходила Лиз. Но теперь Ник стал настоящим мужчиной и, когда они нырнули, оказался впереди на целый метр, с каждым движением увеличивая разрыв между ними.
Когда Лиз наконец вынырнула на залитую солнцем водную поверхность, Ник все еще плыл под водой. И только спустя несколько секунд над водой показалась его темноволосая голова. Еще два-три мощных гребка, и он уже поднялся на яхту, опередив Лиз почти на минуту.
— На этот раз ты выиграл, — сказала она, поднимаясь на борт. — Несмотря на то что у тебя не было возможности тренироваться. Все дело в том, что ты физически сильнее меня.
— Договорились, в следующий раз я дам тебе пятисекундную фору. — Его глаза скользнули по Лиз, облаченной в новый купальник, который выгодно подчеркивал достоинства ее восхитительной фигуры.
И хотя это длилось лишь одно мгновение и он уже отвернулся, чтобы поднять полотенце, девушка ощутила сильное сердцебиение и непонятный восторг.
Тереза ди Грациани встретила Лиз и своего правнука, сидя в бархатном кресле на балконе, примыкавшем к ее спальне.
— Самые наилучшие пожелания в твой день рождения, мое дорогое дитя, — проникновенно произнесла герцогиня, протягивая девушке руки.
В этот момент она была разительно похожа на ту самую бронзовую женщину, скульптурное изображение которой было частью романтической композиции, стоявшей в зале с вечно задернутыми шторами.
— Благодарю вас, — ответила Лиз, целуя герцогиню в обильно напудренные щеки.
— Пришла пора выбрать тебе наряд. А поскольку я не смогу поехать с тобой, Ник сделает это за меня. Он поможет тебе выбрать платье, в котором ты сегодня придешь к нам на ужин.
— У дяди Джека нет выходного костюма, — предупредила девушка, не допуская мысли, что ее дядя останется вечером в одиночестве.
— У Ника тоже. Только дамы будут в праздничных нарядах, ты и я. Двадцать лет я не одевалась торжественно к ужину, но шестнадцатилетие — это особый случай. Я была всего на два года старше тебя, когда вышла замуж, а моему мужу было двадцать пять, как сейчас моему правнуку. Правда, тогда все молодые люди этого возраста проводили время, предаваясь всевозможным увеселениям. Тебе понятно, о чем я говорю?
— Вы имеете в виду любовные романы?
— Те естественные позывы плоти, которые принимались их отцами и не одобрялись матерями, если те о них узнавали, — подтвердила Тереза. — Самые необузданные из таких юношей употребляли спиртное в большом количестве, а самые дерзкие курили опиум. Как говорят французы, многое меняется, многое остается неизменным. Единственное различие моего и вашего времени состоит в том, что сейчас все больше воспитанных девушек делают то, что раньше делали единицы, и наркотики теперь можно купить на любом углу.
— Тереза, не все мы употребляем наркотики, — возразил Ник.
— Уверена, что у тебя хватает ума не губить свое будущее. — Герцогиня повернулась к девушке. — Тебе, моя милая, очень повезло, потому что ты не испытала пагубного влияния многих дурных вещей. Надеюсь, ты и впредь останешься такой же чистой и красивой, как сейчас. Если бы я была твоей сказочной доброй феей, я бы использовала всю силу своего волшебства на то, чтобы, став взрослой, ты полюбила бы беззаветно и на всю свою жизнь. Настоящая любовь приходит не часто, но такая была у меня и, надеюсь, будет у тебя.
— Спасибо вам, герцогиня… И спасибо за платье.
Перспектива похода в магазин вместе с Ником прельщала Лиз больше, чем покупка самого платья.
— А почему другие члены твоей семьи никогда не приезжают в палаццо? — поинтересовалась девушка, когда они с Ником сели в поезд, идущий в Венецию.
— Они не могут себе позволить приехать в «Сан-Пьетро», считая это ниже своего достоинства и тех стандартов, по которым они привыкли жить. Американцы больше других избалованы комфортом. У них раньше европейцев появилось центральное отопление и ванны. Они панически боятся всяких домашних паразитов, например тараканов, сквозняков и непроветриваемых сортиров. Когда-то палаццо был величественным и роскошным, но это было давно.
— Ты с такой любовью говоришь о нем, хотя ты и американец.
— Это не совсем так. Ты знаешь такое понятие, как гражданин мира?
Лиз отрицательно покачала головой. Она довольно часто сталкивалась с пробелами в своем образовании и старательно заполняла их, читая газеты и журналы и изучая статьи в энциклопедии.
— Оно означает, что кто-то ощущает себя принадлежащим всему человечеству и Вселенной вообще, а не гражданином отдельного государства. Я пошел дальше, считая себя частью мира электроники. Пока это для меня таинственная, неизведанная территория, терра инкогнита, так сказать. Но настанет день…
Девушка внимательно слушала его откровения. Но многое из его страстной речи было пока недоступно ее пониманию.
— Если бы мы были в Нью-Йорке или Лондоне, то я знал бы куда пойти. Но в Венеции я не знаю достойных магазинов, — признался он, когда они вышли из поезда.
— Не вижу никаких проблем. Давай сядем в каком-нибудь кафе, и, когда я увижу девушку в приглянувшемся мне платье, я спрошу у нее, где можно купить такое же.
— Неужели у тебя хватит смелости?
— А почему нет? Это вполне резонный шаг. Кому могут не понравиться комплименты их внешнему виду и одежде? Если я намерена стать журналисткой, то должна научиться располагать к себе людей.
