— Эй, проснись. Я еще не кончила.
— Хочу спать, — сонно пробормотал Алекси. — Отстаньте.
— Проснись или…
Он резко повернулся и поймал ее за запястье.
— Вы можете спать хоть весь день. У меня же работа. Не советую раздражать меня и дальше, если вы хотите, чтобы я помог вашей подруге.
— Я уже сказала, что заплачу.
— Ко всему в жизни прилагается счет? Любая проблема решается деньгами?
— Деньги не мешают.
— Ну да, — проговорил он, поворачивая ее руку, чтобы взглянуть на тяжелые кольца. — Все имеет свою цену, не так ли?
Горечь в его тоне резанула по сердцу. Он думает, что я продала себя, когда выходила замуж…
Алекси потянул, и она очутилась на кровати. Она попыталась вырваться, но он уже был над ней, опираясь на локти.
— Вы уже вымотались и все-таки жмете, чтобы получить свое. Я не люблю, чтобы на меня давили — особенно если этим занимается дама, привыкшая, чтобы все было по ее хотению, и достаточно для этого богатая. Идите спать.
Его разозленное лицо нависало над ней совсем близко. Ее ладони лежали на его открытой груди, и ощущение тепла сильных мышц, твердеющих под пальцами, было нестерпимо. Она дрожала, не в силах пошевелиться. Как и тогда, когда он завернул ее в свое пальто, Алекси сделал это очень резко, оживив в ней картину того, как другой мужчина, когда-то давно, удерживал ее против воли и делал ей больно. Она с силой нажала на его грудь, пытаясь оттолкнуть.
— Уйди… слезь… с меня, — потребовала она.
Нечленораздельно что-то прорычав, он отвернулся, откинув на нее покрывало. Джессика сдернула покрывало с кровати, скомкала его и, отнеся к своему креслу, устроилась уже под двумя покрывалами. Затем покосилась на подушку под головой Алекси и вылезла из кресла в очередной раз.
Подойдя к кровати, она обеими руками потянула подушку на себя.
Алекси, чертыхнувшись, приподнял голову, и Джессика, сунув свою добычу под мышку, зашагала к креслу.
Теперь ей предстоят очень длинные три часа…
— Я еще с вами не разобралась, мистер Заносчивый Мачо. Если бы не это, я бы уже вернулась к себе. Вы достаточно ясно дали мне понять, что обо мне думаете, и мне это не по вкусу. Придется объяснить вам, что о вас думаю я. Это ждет вас утром.
— Ждать от вас дальнейших любезностей? Умираю от нетерпения.
Алекси повернулся. Женщина спала в деревянном кресле, синие тени лежали под ее глазами, голова опиралась на руку под неловким углом.
Вздохнув, он вылез из постели и подошел к ней. Вот уж этот комок из одеял совсем ему не нужен. Этот Ховард, с которым она не хочет иметь дела, наверно, скоро явится самолично, чтобы досаждать ей. А поскольку Алекси назвал ему себя, то и вляпался сам в эту историю. Верным было его первое впечатление о миссис Стерлинг — источник неприятностей, и больших притом.
Он провел рукой по ее волосам и, почувствовав исходящее от них тепло, рывком убрал руку. Подальше от этой приманки — сверкающей, шелковистой, с манящим ароматом. Эта хищница не удовлетворится одной нежностью, а секс с ней… не так-то это просто.
— Алекси… — прошептала она во сне, и его босые ноги приросли к холодному полу. — Хочу тебя…
У Алекси потемнело в глазах. Одна ее грудь виднелась в складках одеял, и его ладонь прямо зачесалась — так нестерпимо захотелось ему обхватить ее.
С трудом совладав с собой, Алекси наклонился и осторожно сгреб Джессику и ее одеяла в охапку.
Она повозилась, устраиваясь на его груди. Нежная щека терлась о его плечо, и Алекси не решался пошевелиться сам; только сосредоточился на том, чтобы дышать медленней. Ершистость пропала, и Джессика казалась такой юной и милой…
Не связывайся ты с ней. Ничего, кроме разочарований и боли, тебе от этого не будет.
Он вгляделся в бледное лицо; каштановые пряди, скользнув по щеке, упали на его плечо.
Резко втянув в себя воздух, он отнес ее на кровать. Прикасаться к ней, лежащей в его постели? Ну нет.
Он стоял и смотрел на женщину, обнимающую его подушку. Она повернулась на бок, и каштановые волны заструились по белой наволочке.
— Алекси… — едва слышно пролепетала она, и подушка, смятая ее руками, исчезла под одеялами.
Хмурясь, Алекси смотрел, как ее ноги задвигались под тяжелыми складками одеял. Выглядело так, будто они обхватывают эту подушку, принимая ее за…
Он начал покрываться испариной. Плоть его снова напряглась… буквально окаменела…
Сжав кулаки, зажмурив глаза, он потряс головой. Слегка придя в себя, влез в джинсы, натянул свитер, носки. Затем сел в кресло и принялся размышлять о проклятии вождя Камакани.
Что же еще, кроме этого проклятия, могло занести сюда Джессику Стерлинг? И столкнуть ее с Алекси.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Джессику пробудил звук мужских голосов. Голоса спорили.
— Нет, вы не войдете, — резко сказал кто-то за дверью.
А этот «кто-то» знаком. Низкий голос, командные интонации, чуть-чуть акцента — Алекси Степанов!
Она приоткрыла глаза. Солнечный свет ослепил ее, но она увидела, что лежит в постели Алекси!
Джессика забарахталась в одеялах и торопливо выползла на пол. Затем закуталась опять в эти одеяла и присела на край, прислушиваясь к голосам. В комнате царило уютное тепло.
Джессика прижала к себе подушку, и ее обдал запах Алекси. Агрессивный мужской запах.
Она отодвинула рукав свитера, чтобы глянуть на часы. Великолепный механизм, отделанный изумрудами, показывал восемь. В это время она уже была бы за рабочим столом в своем кабинете. Этот Алекси отнюдь не облегчает ей жизнь. Нуждается в уроке, как не смешивать дела с сексом.
Оттолкнув подушку, Джессика поднялась на ноги. На одной ноге все еще красовался его носок. Она наклонилась, чтобы снять его.
Голос другого мужчины — но тоже низкий и с похожим акцентом:
— Почему это нам не входить? Холодно. Мы только погреемся и двинем обратно, есть блинчики с голубикой. Хотя вообще-то нам велено выгрузить все эти деревяшки и привезти тебя завтракать.
Алекси явно поторопился ответить:
— Тогда давайте выгружать. Есть хочу.
Теперь Джессика распознала голос Микаила:
— Надень пальто, Алекси. Тут морозит.
— Ничего, обойдусь. Поблагодари от меня родителей, но мне надо работать. Я загляну попозже, помогу дяде Фадею загрузить мебель в фургон.
— Алекси, ты еще не проснулся, даже ботинки не надел. Плохо спал? Заболел? Неважно выглядишь. Мы и сами можем все выгрузить, а ты иди ложись.
— Да, я простыл. Поезжайте, пожалуйста. Нет, бульона мне не надо, у меня есть аспирин.
