Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
Сколько Карон себя помнил, он старался каждые часы, выходящие из его рук, наделить особым, свойственным только им одним своеобразием. Отделка корпуса, роспись циферблата, декор стрелок и цифр — все было уникальным. А все потому, что ему нравилось свое дело. Если бы не почтенный возраст, он продолжал бы трудиться в своей мастерской целыми сутками. Но коварные годы, увы, берут свое. Его глаза утратили былую зоркость, а пальцы легкость и подвижность, суставы болят. Да и спина что-то стала слишком часто напоминать о своем существовании. Остается одна надежда на сына. Именно его Карон намеревался сделать достойным преемником своего бизнеса.
Пьер способный малый, но очень безответственный, размышлял Карон о своем отпрыске, из него может выйти отличный часовщик, не хуже своего отца, а может, даже и лучше. Но для этого нужны желание и упорство с его стороны, а вот этого как раз ему и не достает. И где носит этого несносного мальчишку! Вот уже два дня он не показывается в мастерской. Возмутительная дерзость со стороны этого оболтуса.
Карон покосился на большие каминные часы, показывающие девять часов утра. На лице его отразилось сильное недовольство. Карон вскочил со стула и стал нервно прохаживаться по мастерской. Вдруг он остановился, заслышав звуки стремительных шагов на лестнице. В тот же момент дверь распахнулась, и в мастерскую влетел запыхавшийся Пьер.
— Доброе утро, отец! — Пьер учтиво склонил голову в поклоне. Однако его озорные глаза выражали совсем другое состояние. Карон усмотрел в них одну сплошную дерзость и своеволие.
— Утро бывает доброе только в одном случае, если вы его встречаете с восходом солнца, — проворчал Карон, сердито хмурясь, — А, вы, молодой человек, изволите слишком долго спать.
Пьер рассмеялся и продекламировал на распев несколько только что сочиненных им строк.
Мечтою дерзкой мысль объята
Зачем мне солнца луч златой,
Когда единственной усладой
Стал взгляд красавицы младой.
— Так вот чем занимался мой сын, — съязвил Карон, — Вы всю ночь напролет пачкали бумагу.
— Ах, отец! Вдохновение вещь такая непостоянная, — скорчил смешную гримасу Пьер, — А у меня с этой капризной дамой давний роман. Не мог же я указать ей на дверь, когда она прошлой ночью так внезапно посетила меня.
— Вы уже два дня не появляетесь в мастерской. Не слишком ли ваше романтическое свидание затянулось. — Карон старался говорить спокойно, но в груди его все больше и больше нарастало возмущение.
— Что вы! Я посвятил этой милой прелестнице всего одну ночь. — Пьер сделал несколько танцевальных па, закружившись вокруг отца, — Но, что поделать, если я так любвеобилен. Моя другая возлюбленная не менее прекрасна. Вот послушайте:
Все, что я вижу, раздражает
За что мне злобность этих мук.
Одно лишь сердце оживляет
Мелодий дивных нежный звук.
— Я прекрасно осведомлен об этой вашей страсти, — постепенно закипая, процедил Карон. — Более того, идя на уступки вашей слабости, я позволил вам скрипку и флейту, но при особом условии. Извольте вспомнить каком?
— Условие простое. — Пьер слегка подпрыгнув, уселся прямо на стол, где обычно священнодействовал его отец, и беспечно закинул ногу на ногу. — Мне позволено играть только после ужина в воскресные дни и иногда днем, если это не будет нарушать покой соседей и ваш.
— Так почему у вас хватает дерзости не соблюдать это условие? — Карон уже едва сдерживал себя, чтобы не перейти на крик. — И встаньте с моего стола!
— Позвольте вам заметить, что я соблюдаю его самым тщательным образом. Разве я нарушил хоть раз ваш покой? — Пьер спрыгнул со стола и остановился перед отцом с видом глубочайшей покорности.
— В том то вся и беда, что вы перестали нарушать мой покой не только музыкой, но и своим присутствием вообще. Вы забросили работу в мастерской, вы проводите непозволительно много времени вне дома, вы запутались в долгах. Неужели вы думаете, что так может продолжаться вечно.
— Но, отец, жизнь полна соблазнов и манит неизведанными наслаждениями. А молодость так быстротечна!
— Вы рассуждаете с непозволительной для нашего сословия легкомысленностью, — все больше закипая, произнес Карон. — И даже молодость не прощает вам этого.
— Но вы же сами потакали моим слабостям, — удивился Пьер.
— Потакал, пока они мне казались безобидными! — Карон не мог более сдерживать себя и перешел на крик, — Потакал, пока они не угрожали делу! И отныне я буду требовать от вас соблюдения порядка и дисциплины. Иначе вы никогда не достигнете вершин мастерства в нашей профессии, а останетесь просто часовщиком — ремесленником. — Выплеснув ушат эмоций, Карон немного успокоился.
— Чем же, по-вашему, плох искусный ремесленник? — беспечно пожал плечами Пьер.
— Таких мастеров полно в нашей округе, — уже совершенно успокоившись, произнес Карон. — Вы же должны быть первым в нашей профессии. Я хочу видеть в вас художника, артиста часового мастерства!
— Но разве не вы мне говорили, что я талантлив. Разве не достаточно одного таланта, чтобы стать виртуозом нашего дела? — недоумевал Пьер.
— Талант нужен для того, чтобы вы осознали свои выдающиеся способности и начали творить. Но сначала это будет праздное творчество. После праздников, после упоения первыми успехами всегда приходят трудовые будни. Запомни это, сын мой — назидательно молвил Карон.
При этих словах отца, Пьер резко поскучнел.
— Но ведь это так скучно, и где же вы здесь видите творчество? В монотонном и однообразном труде?
— Только изнуряющая работа, не покладая рук, выведет ваш талант на свет божий и позволит ему засверкать всеми своими гранями, — продолжил наставлять Карон сына.
Однако и Пьер в свою очередь продолжал отстаивать свою точку зрения.
— Но, если я последую этим путем, значит прощай музыка, прощай литература, — снова возразил он отцу.
Упрямство сына вывело Карона из себя.
— Довольно! — резко прервал его Карон. — Я вижу только один способ пресечь ваши безумства. Отныне вы будете самым тщательным образом выполнять все мои требования. Иначе я откажу вам от дома, лишу содержания и родительского благословения.
Карон подошел к столу и взял с его поверхности несколько листков бумаги, исписанным размашистым почерком.
— Прочтите этот документ. — Карон протянул бумаги сыну, — В нем я подробно изложил условия вашего дальнейшего существования в моем доме.
Пьер взял бумагу и принялся читать вслух: «Вы будете вставать летом в шесть часов и зимой в семь, и работать до ужина, не отказываясь ни от чего, что бы я вам не поручал. Я надеюсь, вы употребите таланты, данные вам богом, на то, чтобы стать знаменитым в нашей профессии. Помните, что позорно и бесчестно для вас унижаться в ней и что если вы не станете первым, вы не заслуживаете никакого уважения. Любовь к этой прекрасной профессии должна проникнуть в самое ваше сердце и занимать полностью ваш ум…»
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
