– О, Амелия! – По виду бабушки можно было подумать, что ее оскорбили. – Неужели теперь мы еще и опустились до обсуждения физиологии? Право, я понимаю, ты грустишь из-за того, что потеряла Того Мальчика, но…
– Бабушка, – сказала я, – думаю, сейчас тебе лучше уйти.
– Я не уйду, пока мы не решим, что делать вот с этим.
Тут бабушка постучала носком туфли по письму с логотипом Domina Rei, которое виднелось из-под кровати.
– Ах, это… – сказала я. – Попроси своего секретаря написать от моего имени ответ с отказом.
– С отказом? – Бабушкины нарисованные брови взлетели вверх. – Нет, юная леди, ничего подобного мы делать не будем. Ты можешь представить, что сказала Элена Треванни, когда я вчера случайно столкнулась с ней у «Бергдорфа» и упомянула, что моей внучке предложили произнести речь на большом благотворительном вечере Domina Rei? Она сказала…
– Ладно, – перебила я, – я это сделаю. Некоторое время бабушка молчала, потом с сомнением спросила:
– Амелия, я не ослышалась, ты сказала, что согласна это сделать?
– Да. – Я была готова на все, лишь бы только она ушла. – Я это сделаю. Только давай поговорим об этом позже, ладно? У меня голова болит.
– Вероятно, твой организм обезвожен, – сказала бабушка. – Ты выпила сегодня положенные восемь стаканов воды? Амелия, ты же знаешь, что для сохранения нормального уровня гидратации нужно выпивать каждый день восемь стаканов воды. Именно так женщины из рода Ренальдо сохраняли прекрасный цвет лица…
– Кажется, мне нужно отдохнуть, – сказала я слабым голосом. – У меня горло начинает побаливать. Не хочу заболеть ларингитом и потерять голос перед важным событием… Оно ведь будет в следующую пятницу?
– Господи боже! – Бабушка так резко вскочила с моей кровати, что испугала Толстого Луи, и он выскочил из подушечной крепости, которую я сложила у себя под боком. Мелькнув оранжевой стрелой, он скрылся в кладовке. – Нельзя допустить, чтобы ты слегла с какой-нибудь болезнью, и поставить под угрозу твое выступление! Я немедленно пришлю к тебе моего личного врача.
Она стала рыться в сумочке в поисках мобильного, отделанного бриллиантами, которым она умеет пользоваться только потому, что я миллион раз ей показала. Однако я ее остановила, сказав слабым голосом:
– Не стоит, со мной все в порядке. Думаю, мне просто нужно отдохнуть, а ты иди. Чем бы я ни болела, ты же не хочешь заразиться…
Бабушка пулей вылетела из комнаты.
И я НАКОНЕЦ-ТО смогла лечь спать.
Но через несколько минут в дверях возникла мама. Она остановилась и стала смотреть на меня с озабоченным видом.
– Миа, – сказала она. – Ты действительно сказала бабушке, что согласна выступить на благотворительном вечере общества Domina Rei?
– Да. – Я накрыла голову подушкой. – Что угодно, лишь бы она ушла.
Мама ушла с обеспокоенным видом.
Не знаю, о чем ЕЙ-то беспокоиться? Ведь это МНЕ нужно найти способ сбежать из города до того, как состоится это мероприятие.
16 сентября, четверг, 11.00, в папином лимузине
Сегодня утром я лежала в кровати с зажмуренными глазами (потому что я слышала, что кто-то входит, и не хотела ни с кем разговаривать), когда с меня сдернули одеяло и глубокий строгий голос произнес:
– Вставай. Быстро,
Я открыла глаза и с удивлением увидела, что над моей кроватью стоит папа в деловом костюме. От него пахло осенью. Я так давно не выходила из дома, что забыла, как пахнет на улице.
По выражению его лица я поняла, что сейчас мне влетит. Поэтому я сказала:
– Нет.
Потом снова дернула на себя одеяло и закрылась с головой.
Тут я услышала, как папа сказал:
– Ларс, будь так любезен.
И тут мой телохранитель подхватил меня с постели – прямо с одеялом, натянутым на голову – и понес через мамину квартиру.
– Что ты делаешь? – закричала я, высунув голову из-под одеяла. Я увидела, что мы уже в коридоре, и Ронни, наша соседка по площадке, стоит с магазинными пакетами в руках и ошеломленно смотрит на нас во все глаза.
Когда мы были уже на лестнице, папа за спиной Ларса ответил:
– То, что нужно для твоей же пользы.
Мне просто не верилось, что это происходит на самом деле.
– Но я же в пижаме!
– Я тебе говорил, чтобы ты вставала, – сказал папа, – ты сама отказалась.
– Ты не можешь так поступать со мной! – закричала я, когда мы вышли из дома и направились к папиному лимузину. – Я американка, у меня есть гражданские права!
Папа посмотрел на меня и очень саркастически заметил:
– Нет у тебя прав, ты еще подросток.
– Помогите! – закричала я студентам Нью-Йоркского университета, которые жили по соседству и только что возвращались домой после веселой ночки в Ист-Виллидже. – Позвоните в Международную Амнистию! Меня удерживают против воли!
Студенты стали оглядываться по сторонам, пытаясь найти камеры – по-видимому, они решили, что на Томпсон-стрит снимается эпизод сериала « Закон и порядок « или что-нибудь в этом роде.
– Ларс, – с отвращением сказал папа, – бросай ее в машину.
И Ларс так и сделал! Он бросил меня в машину!
Хорошо еще, что он бросил вслед мой блокнот и ручку.
И мои китайские шлепанцы с цветочками из блесток.
Но все равно, безобразие! Разве так обращаются с принцессой? Да и вообще с живым человеком?
А папа даже не сказал мне, куда мы едем. Когда я просила, то услышала только:
– Увидишь.
Когда первое потрясение от такого обращения прошло, я, к своему удивлению, поняла, что меня это не очень-то волнует. То есть, конечно, это странно, сидеть в папином лимузине в пижаме и закутанной в одеяло и покрывало, но в то же время я не могла наскрести в душе достаточно сильного возмущения по этому поводу.
Наверное, в этом и заключается проблема: в том, что меня теперь ничто особенно не волнует.
Вот только это меня тоже не очень-то волнует.
16 сентября, четверг, полдень, кабинет доктора Натса
Мы сидим в кабинете психолога.
Я не шучу! Папа не отвез меня на королевском реактивном самолете обратно в Дженовию, Он привез меня в Верхний Ист-сайд, чтобы показать психологу!
И не просто какому-то психологу. А одному из крупнейших специалистов по детской и подростковой психологии. Во всяком случае, если множество дипломов в рамах и наград, которые висят на стенах в его кабинете, что-то значат.
Наверное, это должно было произвести на меня впечатление. Или как минимум успокоить.
