Я не знаю, где еще на этом светеесть такая же весна,Я, пожалуй, отпущу попутный ветери останусь навсегда.
«Браво» «Этот город»Знаете, больше всего я боялся ступить на землю Одессы, потому что не знал, что почувствую. Что я почувствую в городе, который мне столь же дорог, как и тот, в котором я родился. Что я почувствую в городе, ставшем городом чужой и враждебной мне страны, где кричат: «Слава нации!» – и добавляют: «Мало мы вас сожгли…» Как я буду жить не в городе Привоза и Ланжерона, а в городе Куликова поля и Дома профсоюзов. И как я буду жить, зная, что вторую Куликовскую битву мы проиграли. Нас просто окружили и пожгли. Пожгли женщин, пожгли стариков. А потом радостно улюлюкали и кричали: «Мало, давай еще!»
Всей страной улюлюкали.
Мой лучший друг в детстве был украинцем. До пятнадцати лет я даже не знал, что он украинец. Не знаю, где он теперь.
Но все было как-то… обычно, что ли. Мы летели через Киев, самолет в Одессу шел старый, «Аэробус 320», в полете нас покормили китайской лапшичкой за несмешные деньги. И когда я сошел на землю Одессы в аэропорту, то вдруг понял, что ничего не чувствую. Ни-че-го.
Много воды утекло. Я был в Швеции, я был в Сирии, я был в Албании. Я видел очень скверные вещи. Но я никак не думал, что настолько огрубел душой.
Это сильно подпортило мне настроение…
Чтобы вы понимали, что происходит в Одессе. Ситуация в Одессе отличается от ситуации в остальной Украине тем, что здесь фактически введено внешнее управление, но с известными исключениями и издержками. К 2015-му стало окончательно понятно, что революция слита, а старые коррумпированные элиты удержались у власти и не имеют никакой иной цели, кроме разграбления страны. Раньше на это не обращали внимания – живет как-то Украина и живет, – но теперь Украина оказалась в центре геополитического прицела. Причем не двух игроков, а как минимум трех – США, России и ЕС. Интересы США и ЕС в Украине расходились по определению – хотя бы потому, что с США Украина не граничит, а с ЕС – граничит. И еще два-три миллиона беженцев ему совершенно ни к чему. Это если не считать отдельной позиции по Украине Великобритании и Польши – первая почти не боялась беженцев и иных проблем, связанных с дезинтеграцией Украины, до них и радиация бы не дошла, если бы в Украине, к примеру, приключился Чернобыль-2. А вторая… Польша вела рискованную и откровенно наглую политику, потому что в отличие от большинства ЕС реально хотела изменений. То есть если ЕС держал оборонительную, консервативную позицию, то Польша – активную и наступательную. Те, кто хочет все изменить, – вынужденно подставляются. Что хотела изменить Польша? Да то же, что и сто, и двести лет назад – Польшу от моря до моря она хотела. Стомиллионную польскую империю. И за Польшей, как обычно, стояла Великобритания. Потому что британцы давно мечтали и мечтают создать в Центральной Европе агрессивно антирусскую страну, которая будет не просто назойливой шавкой, как те же прибалты, и не просто бояться и ненавидеть, как сегодняшняя Польша, а сможет представлять для России реальную, серьезную опасность. На Украине были атомные электростанции, вполне пригодные для наработки плутония, два института по атомной проблематике в Киеве и Харькове и производство ракет всех типов и классов – в Днепропетровске. Если Польше удастся реализовать свой проект «Речь Посполитая», то включение данного государства в клуб ядерных держав станет только вопросом времени. Речь Посполитая – это такой мега-Израиль как противовес и постоянный раздражитель для всего арабского мира. Только в нем будет не шесть миллионов человек жить, а сто. Последствия – считайте сами.
У США проект несколько другой, причем в отличие от Великобритании создавать Речь Посполитую они особо не хотят. Их устраивает Польша такая, какая она есть – достаточно сильная, чтобы быть восточноевропейским противовесом Германии, но недостаточно сильная для того, чтобы выйти из-под американского контроля. Сорокамиллионная Польша – это одно, а стомиллионная – это совсем другое, политика США вообще не предусматривает создания где бы то ни было новых стомиллионных государств. В связи с чем очень интересно наблюдать за тем, как делятся сферы влияния. Киев, Львов и Днепропетровск – это вотчина Великобритании и Польши. А вот Мариуполь, Одесса и, похоже, Харьков – это США и ЕС. И совсем не просто так в Одессе появилось почти что параллельное правительство Мишико Сакарелидзе, которому центральная власть в Киеве особо не спешит оказывать поддержку, ни информационную, ни какую-либо еще. И даже обеспечила его оппозицией в виде мэра Одессы с «региональным», или, как тут говорят, «рыгоанальным» прошлым.
Сакарелидзе, в свою очередь, не стесняется критиковать центральную власть и замыкает на себя все доходы. Которые в контрабандной и портовой Одесчине очень даже велики, тем более что в Одессе есть ценнейший земельный ресурс – участки на берегу моря под застройку, и есть торговля с целым непризнанным государством – Приднестровьем. Если отделить от Украины Одесскую область, то через три-четыре десятка лет она может стать маленьким Сингапуром, как раз за счет обслуживания Приднестровья, России и украинской контрабанды. Вопрос только – что будет с нами, посланцами Евросоюза, здесь, если конечная цель – именно такова. То, что полиция, Европолиция, здесь не просто правоохранительный орган, а элемент политической игры – говорит то, кто и как нас готовил. Европейская полицейская академия, ЦЕПОЛ, АТЛАС[11] – это все очень интересные структуры. Поинтересуйтесь на досуге. И на фоне европеизированной полиции подготовку новых кадров в области безопасности взяла на себя кто? Правильно, Великобритания. А значит – и Польша.
