Надоело лягушонку просто так по лесу скакать. И решил он стать пекарем. Надел белый пышный колпак, а на своём домике вывеску повесил: «Лягушонок-пекарь».
Заблеял у ворот баранчик. Пекарь ему рогалик дал.
Замычал бычок — круглый бочок. Бычку лягушонок сладкую соломку вынес.
А рыжему жеребёнку маковая подковка досталась.
Даже мальчик Петя получил два бублика, будто два колеса для самоката.
Все довольны. Мычат, блеют, смеются. Только лягушонок сидит дома, думает: что же ему такое испечь. Ведь у него скоро день рождения. Три дня думал лягушонок, а потом испёк такое… такое, что все ахнули.
Лягушонок испёк торт, а украсил белыми кувшинками, такими, как в пруду плавают.
И тогда все звери сказали: «Наш лягушонок не просто пекарь, он ещё сказочник».
ПАРОВОЗИК ЧУ-ЧУ
Жил-был один паровозик на свете. А звали его Чу-Чу. И это потому, что прежде чем ехать, он всегда говорил: «Чу-чу».
А ездил Чу-Чу по лесной дороге, от одной станции до другой. Чу-Чу чуть постоит и дальше поедет.
А потом там, где паровозик ездил, автомобильную дорогу построили. А паровозику сказали: «Знаешь что, Чу-Чу, тебе надо чуть-чуть отдохнуть. Лучше ступай в музей».
Пошёл паровозик и видит, что кто-то дымит. А может, тоже паровоз. Только это был сторож зоопарка.
— Что грустишь? — спросил его паровозик.
— Да вот, — ответил тот, — заболел наш пони. И теперь некому катать детей.
— А может, я попробую. Чуть-чуть, — попросил паровозик.
И сторож запряг его, даже бубенцы повесил.
Ребята были очень рады этому. Ведь никто из них раньше не ездил на старинном паровозике. Они всё время гладили его и говорили:
— Какой ты, красивый, какой замечательный.
Чу-Чу смеялся и говорил:
— Вот я и дожил до весёлых, счастливых бубенчиков.
ПУШИСТЫЙ БАРАШЕК
Жил на белом свете чёрный пушистый барашек. Любил он всё пушистое-пушистое.
Утром вставал — пушистой мыльной пеной умывался.
Днём доски строгал, пушистую стружку на крылечко складывал.
Вечером стружкой топил печь, пушистый дым из трубы полз в небо.
Летели по небу пушистые облака.
А однажды из пушистых облачков полетели пушистые снежинки.
— Я люблю пушистую погоду, — сказал барашек, надел пушистые валенки, надел пушистую шапку и пошёл гулять.
Идёт по улице, а ему навстречу всё пушистое: пушистые дома, пушистые-пушистые звери.
Вернулся барашек домой, мама его не узнала: чёрный барашек в белых снежных пушинках.
ОБЛАКА
И облака, когда их увидишь впервые, могут показаться странными. Да….
Однажды рыжий котёнок пригласил своего жёлтого друга — цыплёнка:
— А не пойти ли нам, желторотый, на речку пить голубую воду.
— Пить голубую воду, — улыбнулся тот. — Наверное, это очень смешно и вкусно.
И они пошли на речку пить голубую воду.
Цыплёнок хотел сразу пить, но котёнок остановил:
— Постой, постой, разве ты не видишь в воде белую пенку. Надо её сдуть. Ф-Ф-Ф…
Цыплёнок не знал, что такое пенка, но всё-таки на всякий случай тоже стал — Фу-Фу-Фу… — дуть. Потом ему дуть надоело. Он поднял голову кверху и увидел облака.
— Смотри, — потянул он котёнка за ухо, — и там тоже пенка.
И котёнок с цыплёнком оба стали дуть в небо, в четыре щеки.
СЛАДКИЙ ДОМИК
Прокричал красный петушок, вихрастый гребешок, на весь двор, что будет строить себе домик. Только не такой, не простой, а сладкий.
Из сладкой соломки поставил он сруб. Из сладких пряников сложил крышу.
Из ирисок сделал сладкую, сладкую трубу. Сел у сладкого окошка и ждёт добрых гостей.
Пришёл в гости кот, взглянул на домик и… мяу! — съел трубу.
Пришёл в гости козёл, взглянул на домик и… ме-е-е! — съел крышу.
Пришёл в гости поросёнок, взглянул на домик, хрюкнул — и съел стены.
Оглянулся кругом петушок, вихрастый гребешок, — ничего не осталось… Горькими слезами заплакал петушок — совсем не весело, совсем не сладко жить в таком домике. Даже грустно очень.
— Очень мне грустно, что вы такие сладкоежки, — сказал он.
— И нам грустно, — сказали гости и все вместе заплакали. Жаль домик — очень вкусный был.
МИШКИНА ТРУБА
В одном лесу жила семья музыкальных медведей.
Папа-медведь играл на гармошке.
Мама била в барабан.
И лишь маленький Мишутка ни на чём не играл. Сидел грустный.
— Пора бы, — сказал однажды папа, — и ему взяться за дело.
И Мишутке купили трубу, похожую на серебряную раковину.
— Вот тебе и подарок, — улыбнулся медведь-папа. — Очень бы хотелось, чтобы ты научился дудеть. Представляешь, на полянку выйду я, мама и ты. Это же целый оркестр получится. Вот рады будут звери. Зайчишки, наверное, станут прыгать до неба.
— А я не хочу играть, — ответил вдруг Мишутка.
— Это почему? — удивился папа. — Быть лесным музыкантом весьма почётно.
— Может быть, — вздохнул Мишутка. — Но разве играть на таком инструменте можно? Это большая раковина. А в ней живёт серебряная улитка.
Сколько ни сердился папа, Мишутка твердил своё.
