Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
Вообще, тема бракосочетания явно была в Гадюкино актуальна, как и похоронная: магазинов и контор, предлагающих товары и услуги подобного рода, мы встретили еще немало.
«Шью свадебные фраки и похоронные костюмы на заказ. Срок вместе с примеркой – две недели».
Контора, называвшаяся «Торжество», на своей вывеске предлагала организовать свадьбу или похороны по выбору заказчика и сообщала, что оркестр уже входит в оплату.
Остолбенели мы у конторы с вывеской «Заказные убийства». Даже не сразу увидели, что ниже более мелким шрифтом старательно выведено: «Мыши, тараканы и прочее». Еще ниже кто-то от руки приписал: «Тещи, родственники, соседи…»
Объявление у конторы местной страховой компании убеждало: «Опасайтесь арфистов и мошенников». Нам понадобилось некоторое время, чтобы понять, что аферистов спутали с арфистами.
По поводу такого объявления: «ПВВ торгую днем и ночью» – пришлось обратиться к местному жителю за консультацией. Тот махнул рукой:
– Это баба Клава.
– Чем торгует-то?
Мужик нашей недогадливости удивился:
– Написано же: пиво, вино, водка.
Гваделупов, в восторге от местного творчества, был готов расцеловать любого горожанина, если бы те не жались опасливо к заборам при виде его мощной фигуры и при звуках громоподобного голоса.
– Я в Тарасюках плакат видел, откуда-то привезли и гордились им: «Переходя улицу, оглядись, чтобы не попасть под машину!»
– И что в этом такого?
– Где в Тарасюках машины?
Он прав, в Тарасюках не то что автомобиля – извозчика не увидишь, в лучшем случае лошадь с телегой, опасаться которых при переходе улицы, конечно, стоило, но не так уж сильно.
Вернулись на пароход в прекрасном настроении и очень Гадюкиным довольные. У самой пристани актер обратил мое внимание на вполне привычную глазу вывеску: «Живые раки». Что в ней удивительного? Большущий рак выполз вперед, а из-за букв выглядывали вполне натурально (лучше лебедей) изображенные красные чудовища с клещами.
– Что не так?
– Руфа, какого цвета живые раки?
Я задумалась.
– Вообще-то, темные.
– Бывают даже голубые, – согласился Гваделупов. – Но краснеют раки только при варке. Живых красных раков не бывает.
Он прав, на всех вывесках, этикетках или ценниках, где изображаются раки, они непременно красные и шевелящие клешнями. Но я все равно фыркнула:
– Не придирайтесь.
Через час, когда мы с Суетиловым снова стояли на палубе, созерцая гадюкинские пейзажи, радист парохода принес телеграмму и, передавая директору, чуть смущенно признался:
– Я… это… оно так и было передано.
Директор развернул сложенный листок, прочитал текст, кивнул:
– Все правильно.
Радист отправился к себе с застывшим на лице недоуменным выражением. Дело в том, что текст, присланный Суетилову от режиссера Тютелькина из Тарасюков, гласил: «Корзинка пуста. Продолжаю прополку».
– Не нашел, – вздохнул директор. – Может, разминулись?
– Едва ли, здесь не десять дорог и даже не две. Обиделась наша Любовь Петровна и где-то прячется.
– И что теперь делать?
Вопрос резонный. Выступление через три часа, даже если его еще задержать, положения это не спасет. Объявить, что Павлинова внезапно потеряла голос или подвернула ногу? Что у нее тоже приступ аппендицита или коклюш с ветрянкой заодно? Но вон она, больница, покрепче тарасюковской. Вмиг пришлют целую толпу врачей.
Выход был один, но такой, озвучивать который опасались мы оба.
Решилась все же я, как лицо безответственное, то есть не отвечающее ни за что:
– Пока Тютелькин найдет Павлинову, Лиза должна заменить ее во всем!
– Но это…
– У вас есть другой выход?
– Сможет ли?
Поразмышляв несколько мгновений, я кивнула:
– Она возле Павлиновой все время, тексты песен знает, поет хорошо. А отрывки из спектаклей… Нужно посмотреть, что можно сделать. Поговорите с Лизой, а я с Гваделуповым и остальными.
Так началась основная часть нашей аферы по замещению Павлиновой. Мы хотели как лучше. Во-первых, зрители ждали встречи с народной артисткой, во-вторых, почему бы Любовь Петровна ни отстала, пропуск выступления мог для нее плохо закончиться, обвинение в нарушении трудовой дисциплины и выговор – самое малое, что Павлиновой грозило. Конечно, уволить ее никто не решился бы, но неприятностей не оберешься.
Все понимали, что неприятности у Примы будут обязательно, но хотя бы срыва концерта удастся не допустить. Знать бы нам тогда, к чему все это приведет и что произошло в действительности!
Дворец культуры в Гадюкино имел право так именоваться, если его сравнивать с тарасюковским.
В Тарасюках культура размещалась в бывшем доме купца Поросятникова. Не купец был, а так, купчишка, потому и одноэтажный дом не лучше. Зрительный зал размещался в бывшей «бальной зале», которая больше напоминала конюшню с разрушенными стойлами. Сцена, сооруженная наспех с расчетом переделать позже, ждала переделки уже лет десять и скрипела при каждом шаге артистов, иногда заглушая голоса.
Гадюкино куда крупней, и Дворец культуры в нем помещался в «барском доме» с колоннами и пятью широкими ступенями ко входу. Когда-то слева и справа подле ступней сидели львы, больше похожие на разъевшихся котов, но в волнах революции и НЭПа один из львов утонул, а второй валялся в кустах по соседству без малейших шансов вернуться на свой пост. Гадюкинцы больше любили белых лебедей с картин Суриковича, чем жирных котов, которых и по домам пруд пруди.
Барским двухэтажный особнячок не был никогда, он тоже принадлежал местному купцу, но купец тот был зажиточным и все делал с размахом. Садков, как именовался владелец половины Гадюкино, утверждал, что его предок – сам Садко из «ентой спиктакли», мол, потому и хватка такая. Про кого попало в столицах песни со сцены распевать не станут.
Гадюкинцы с уважением относились к родословной Садкова, но еще больше к его богатству – купец и впрямь владел половиной городка, это он вложил средства в пристань, гонял по Волге множество пароходов и поставил огромные, ныне рухнувшие склады. Садков даже вознамерился переименовать Гадюкино в Садковск, но не успел – грянула советская власть. Не зря купец славился своей хваткой, он не стал бежать, как все, а спокойно распродал свое имущество, прихватив немалый куш и чужого, и только после этого исчез, оставив лишь постройки и смутные воспоминания о тороватости.
Когда местные любители чужого уверовали, что Садков исчез если не навсегда, то надолго, и решили, что его владения пора грабить, обнаружилось, что грабить нечего.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
