– Пожалуйста, не говори ему ничего! Он посчитает, что это я сама попросила… Ну, хотя бы пока мы в Хоэнверфене. – Девушка с мольбой заглянула Мариам в глаза. – Я слышала, что в замке есть волшебное зеркало, которое показывает прошлое. Вот бы посмотреть!
– Это глупости. – Мариам села на телеге. – Не может быть таких зеркал. А если бы было, – негромко добавила она, – зачем мне? Я не хочу видеть прошлое еще раз…
– А я бы узнала что-нибудь про Лукаса! – Иголка в руке Мари скользнула в плотную ткань и девушка вскрикнула. – Ой! Укололась!
– Ну-ка, где? – Около телеги появился молодой мужчина, тонкие пальчики Мари оказались в его ладони. Откинутый на плечи капюшон из грубой шерсти открывал смуглое лицо с острыми скулами и тонкими бровями. Ветер поигрывал черными прядями волос. Он приблизил резко очерченные губы к уху Мари и что-то зашептал.
– Лукас! – Девушка радостно засмеялась, под румянцем на щеках веснушки стали почти незаметны.
«Явился, – неприязненно подумала Мариам. – Ждали тебя». Она спрыгнула с телеги, собираясь уйти. Подол широкой юбки зацепился за обод колеса, обнажив полные икры. Губы Лукаса тронула ухмылка, взгляд беззастенчиво заскользил по ногам молодой женщины.
– Чего уставился? – разозлилась Мариам. Она с раздражением одернула юбку, широкие складки волнами укрыли ноги, и выпрямилась, уперев в бока кулаки.
– А что, нельзя? – Не выпуская руку Мари, Лукас с наглым весельем посмотрел в глаза актрисы.
– Да кто ты есть, – злобно прошипела Мариам. – Заигрывай с дурочками вроде Мари или со старой курицей Анхен, а я тебя насквозь вижу, даже не приближайся!
– Насквозь, говоришь? – Бровь Лукаса насмешливо выгнулась. – А ты не ошибаешься?
И он развязно запрыгнул на телегу:
– Чего уходишь, оставайся с нами!
Лукас удобно развалился на телеге, свесив крепкие ноги в облегающих чулках-шоссах. Одна рука обнимала Мари, другая призывно похлопала по тюфяку, который только что покинула Мариам. Чувствуя, что нарастающее раздражение готово вырваться наружу, Мариам глухо выдавила:
– Нет уж, спасибо.
Она ни во что не ставила Лукаса и в другое время не постеснялась бы в выражениях, осаживая его. Но, глядя в счастливые глаза Мари, не стала заводиться – молча повернулась и пошла в сторону, про себя дивясь, как это Мари не замечает нахальства и наглости своего возлюбленного. Впрочем, любовь называют слепой справедливо, и молоденькая дурочка просто не видит у подлеца недостатков. Про себя Мариам давно решила, что чувство любви – это то, чем Господь обделил ее. Мужчины вызывали у актрисы лишь пренебрежительное отвращение. Любого из них она рассматривала не более как средство для достижения своих целей, при этом ни один не заполнил ее душу, заставив трепетать каждую частицу радостью и счастьем. Она никому не верила. Жизнь научила актрису полагаться только на себя. Мариам отгородилась от людей, спряталась за стеной подозрительности и недоверия. Размашистыми шагами удаляясь от телеги под воркующий смех Мари, Мариам с грустью подумала, что встреча с монахом много лет назад отняла у нее любовь…
* * *
Отряд всадников приближался. Лаура в смятении ахнула и побежала вниз по ступеням, Катарина и Флориан поспешили за ней. Вместе они спустились с площадки Сторожевой башни во внутренний двор. Из замка высыпала толпа слуг, гарнизон поспешно выстраивался у главного входа. Звучали отрывистые команды. Когда в проеме ворот показался первый всадник, со стороны небольшой церкви раздались удары колокола. Лаура, Катарина и Флориан в окружении своих людей с нетерпением ожидали появления рыцарей. Поодаль, на лестнице, негромко переговаривались Хедвиг и старый граф.
– О, смотри-ка, – Катарина услышала возмущенный шепот подруги, – она ведет себя как хозяйка! – Лаура завистливым взглядом окинула горделивую фигуру Хедвиг. – А кружево – ты видела узор?
Катарина присмотрелась. Темные распущенные волосы кузины графа скрывала длинная накидка, украшенная искусно переплетенными нитями кружев. В просветах узоров блестел серый шелк платья-котты. Подбитый мехом плащ укрывал от холода точеные плечи и опускался складками на ступени. Красивое лицо Хедвиг сохраняло бесстрастное выражение, взгляд не отрывался от арки ворот. В темно-серых глазах Катарина заметила тщательно скрываемую тревогу.
– Вон они! – Лаура незаметно толкнула Катарину, и та оторвалась от изучения Хедвиг. – Правда быстро подъехали? Граф, наверное, очень спешил увидеть меня!
Катарина промолчала. Она не разделяла восторга подруги – волнение Хедвиг настораживало. Похоже, что проверка постов в горах являлась рискованным занятием.
– А вот и он! – Лаура схватилась за Катарину, рука в тонкой перчатке задрожала. – Ах, я сейчас упаду!
Граф Эдмунд ехал верхом на рослом вороном жеребце. Арабское происхождение коня выдавали изящная шея и четкие контуры головы, хотя для чистокровного араба скакун был чересчур крупным. Черная спутанная грива свисала мокрыми прядями, бока покрывали пенистые хлопья. Всадник утомленно покачивался в такт тяжелой поступи коня. Темно-бордовый дорожный плащ на устало опущенных плечах не скрывал крепкого телосложения владельца Хоэнверфена. Кольчужный капюшон оставлял незакрытым обветренное лицо с резкими чертами, правильный прямой нос, прищуренные внимательные глаза. Выдающийся вперед подбородок указывал на упрямый и сильный характер хозяина. В небольшой густой бороде пробивались седые пряди, а одна из глубоких морщин на открытом лбу заканчивалась веточкой красноватого свежего шрама.
За графом следовали верхом два оруженосца. Один из них был совсем молод, открытое выражение его лица сразу понравилось Катарине. Над верхней губой пробивались негустые светлые усы. Когда юноша спешился, оказалось, что он высок ростом и худощав. Заметив интерес Катарины, молодой рыцарь дружелюбно улыбнулся и, сняв полушлем из проклепанных железных колец, слегка поклонился в ее сторону. Пшеничного цвета волосы рассыпались по плечам. Второй оруженосец выглядел ровесником графа. Невысокий статный мужчина, он обладал выразительными чертами лица. Подбородок пересекал застарелый рубец, теряясь в короткой черной бороде. Кожа на лице была смуглой, как от загара, прямые волосы на непокрытой голове зачесаны назад. Оказавшись во дворе замка, всадник зорким взглядом оглядел встречающих и лишь потом не торопясь спешился.
Остальные рыцари по двое въезжали во внутренний двор и спрыгивали с лошадей, бросая поводья подбегавшим слугам. И люди и кони выглядели измотанными. Промокшие плащи и накидки мешковато свисали с крупов лошадей, к коротким сапогам из грубой кожи прилипли комья грязи. Облачение графа Хоэнверфенского отличалось от одежды вассалов лишь небрежно наброшенной поверх плаща богатой перевязью. Золотая цепь оканчивалась искусно изготовленной эмблемой с гербом графской семьи. Тяжело спрыгнув с коня и не обращая внимания на группу гостей, он хмуро обратился к отцу и кузине:
– Погода на перевале ненастная, снег. На дорогу к дальнему посту сошла лавина. Нам пришлось обходить по склону, день пути потеряли.
