Книга Записки «черного полковника» - Сергей Трахимёнок

Спутник Фарука о чем-то спросил гражданского. Тот вежливо ответил.

Они перебросились еще несколькими фразами, и гражданский обратился к Фаруку. Тот, выслушав его, кивнул головой и сказал Расиму:

— Пойдем со мной.

Они вышли из кабинета и уселись на стулья в коридоре.

— Как спалось? — спросил Фарук.

— Нормально, — ответил Расим. — Как может спаться в тюрьме?

— А чего такой смурной?

— А ты бы на моем месте веселился бы?

— Не знаю… Это мой земляк, — сказал Фарук. — Он большой босс в Каморкане, но учился в Турции и у него здесь немало друзей. Зовут его Эрдемир.

Тут дверь кабинета отворилась, и показался Эрдемир. Он что-то отрывисто произнес Фаруку и пошел прочь от кабинета.

— Все нормально, — сказал Фарук. — Тебя сейчас допросят, а потом мы поедем в отель.

Они вошли в кабинет, и гражданский (как оказалось, это был следователь) стал спрашивать Расима о том, кто он такой и как попал в Турцию. Затем вопросы стали касаться фальшивых долларов. Следователь спросил, где их покупал Расим, имел ли он когда-нибудь дело с местной полицией города Минска (следователь произносил это название как Мэнск). Говорил следователь по-турецки, а на русский язык его вопросы переводил Фарук.

— Где вы учились?

— Это так важно? — удивился Расим.

— Не я задаю вопросы, — пояснил Фарук, и тут же любезно улыбнулся гражданскому. — Ты же должен понимать, что они пытаются установить картину.

— Картину чего?

— Картину преступления.

— Какое отношение к этому имеет моя учеба?

— Ты что действительно не понимаешь? Если ты скажешь, что окончил технический или химический вуз, то у них больше оснований подозревать тебя в фальшивомонетничестве.

Следователь, недовольный долгим разговором подозреваемого и переводчика на русском языке, что-то недовольно сказал Фаруку по-турецки. Допрос продолжился. И чем дольше он продолжался, тем больше казалось Расиму, что вопросы следователя не имеют никакого отношения к вопросам, которые обычно задают или должны задавать фальшивомонетчикам.

При всей детальности допроса следователь не спросил, где купил эту купюру Расим? Есть ли у него чек обменного пункта? Был ли это обменный пункт в Турции или он находится на территории Беларуси? Зато он интересовался: кто был его преподавателями в вузе? Есть ли мечеть в городе, где он родился? Какие отношения к мусульманам в Беларуси вообще?

— Есть ли претензии к нам? — перевел последний вопрос Фарук.

— Нет, — помотал головой Расим. Он ожидал, что Фарук также коротко переведет его ответ. Но Фарук стал о чем-то пространно распространяться следователю, а тот удовлетворенно кивать ему в ответ головой.

— Все, — наконец сказал Фарук. — Сейчас небольшая процессуальная процедура, и мы свободны.

— Слава Богу, — вздохнул Расим.

В кабинет вошел человек с маленьким чемоданчиком в руке. Процедура оказалась не одна. Сначала Расиму остригли ногти на руках, а затем сняли отпечатки пальцев.

Наконец, кое-как вытерев руки салфеткой, Расим вместе с Фаруком покинул кабинет следователя.

Они сели в машину Фарука и поехали в отель. Когда выехали за город, Расим спросил:

— Слушай, я хотя и не знаю турецкого, но перевод короткого слова «нет», должен звучать как «ёк». А ты чего там говорил, чуть ли не полчаса?

— Я благодарил от твоего имени полицию, которая вела себя по отношении к тебе весьма корректно.

— Понятно… А скажи-ка мне еще, мой верный переводчик, какое дело этому специалисту по фальшивым монетам до моих преподавателей в вузе.

— Не знаю, — ответил Фарук. — Может быть, он вообще сомневался в фактах твоей биографии и задавал контрольные вопросы.

— Ну а мечеть ему зачем нужна?

— Я сказал ему, что мы одной веры.

— Это было так нужно?

— Чем больше общего у нас, тем легче найти общий язык и развязать все узелки.

— Тебе бы следователем работать, — сказал Расим.

— А я им и работал, — ответил Фарук. — Ты, думаешь, откуда я Эрдемира знаю?

— А кто такой этот Эрдемир?

— Эрдемир — это человек, который тебя вытащил из каталажки.

— Понятно. А он вытащил меня навсегда, или…

— Не знаю, все будет упираться в то, что покажет экспертиза денег, плюс анализ микрочастиц, которые были у тебя под ногтями.

— Ты полагаешь, что там…

— Правильно… Они полагают, что там есть то, что бывает у тех, кто делает фальшивые деньги.

— А если этого там не окажется, я реабилитирован?

— Да, как непосредственный изготовитель фальшивых купюр, но как распространитель…

— Твою дивизию! Что же делать?

— Пока ничего, дождемся результатов экспертиз.

— Надо позвонить начальству в Минск.

— Зачем?

— Сообщить обо всем.

— Не надо, не поднимай волну прежде времени. Может, все обойдется.

— А вдруг не обойдется?

— Девяносто процентов, что обойдется, — сказал Фарук.

— А если я попаду в оставшиеся десять процентов? Тогда мне не отмыться…