Судя по раскрасневшимся лицам, бутылка была не первой.
— Мы тебя ждать не стали! — пояснил Курец причину изменения окраски физиономий, глазами показывая на стакан с компотом.
Одним махом выпив сладковатую жидкость, Федоров сунул стакан под стол, куда моментально начали наливать спирт.
— Вы хоть спирт разбавили, друганы? — опасливо поинтересовался Федоров, вынимая из-под стола наполовину наполненный вишневой жидкостью стакан.
— Вздрогнули, мореманы! — провозгласил Курец, взяв на себя обязанности тамады.
Федоров одним глотком выпил обжигающую горло жидкость и, закусив салатом, принялся за большую котлету, которая только с виду была похожа на мясную, а на самом деле на семьдесят процентов состояла из хлеба.
Курец, развалившись на стуле, сунул в зубы папиросу, на весь зал громогласно начал рассказывать:
— Иду я под водой в скафандре, а на меня сверху пикирует здоровенная тигровая акула!
— Хватит глаза заливать, морячки! — зычно рявкнула толстенная раздатчица в сером засаленном халате.
Смотря на ее раскормленную физиономию, становилось ясно, куда отправлялось мясо из котлет.
«У раздатчицы детки такие же толстоморденькие? Вот бы посмотреть и сравнить с мамашей!» — прикинул Федоров, не забывая внимательно наблюдать за окружающей обстановкой.
— Закрой пасть, шмара! — не остался в долгу Курец, выпуская огромный клуб синего дыма.
— Сам закрой хлебало, оголец! Если погоны старшинские, то я на тебя управы не найду? Счас патруль вызову, и неделю будешь на губе чалиться! — не осталась в долгу раздатчица, показывая весьма приличное владение тюремной мовой, с легкостью газели выскакивая из-за кассы.
Курец встал, картинно отставил руку с зажатой между большим и указательным пальцами папиросиной и снова выпустил клуб дыма размером с арбуз.
Секунду помолчав, Курец набрал полную грудь воздуха и только открыл рот, собираясь дать достойный отпор служительнице черпака и кассового аппарата, как матрос от стола около окна вскочил на ноги и громко заорал:
— Полундра! Патруль!
И, уже срываясь с места, скомандовал:
— Давай через камбуз!
Федоров не стал долго раздумывать, а, вскочив со стула, рванул за матросом, на котором вместо формы была надета новая синяя роба[14].
Буфетчица пыталась встать горой на пути высокого матроса, но, получив кулаком в живот, утробно хрюкнула и осела на грязный пол, тряся головой, как припадочная.
Федоров не стал оказывать помощь женщине, а, перепрыгнув через охающую тушу, прибавил скорость, стараясь не отстать от матроса, который успел оторваться от него на пять метров.
Проскочив мимо чадящих сковород, огромных кастрюль и пятерых молодых поваров, Федоров выскочил в разделочную, где на столах лежали две небольшие туши, весьма смахивающие на бараньи. Еще десять секунд бега, и они оказались в длинном полутемном коридоре с множеством закрытых дверей, из которых доносились не самые аппетитные запахи.
Сзади доходили топот множества ног и громкое сиплое дыхание.
Добежав до конца коридора, матрос остановился, ткнувшись в торцевую стену.
Самортизировав инерцию руками, матрос резко повернулся на девяносто градусов и, схватившись двумя руками за ручку, резко рванул на себя.
Дверь с треском распахнулась, а на пол выпал вырванный с мясом замок.
Матрос с ходу рванул вперед по короткому темному коридору и, не останавливаясь, выбил плечом дощатую дверь.
Федоров оказался во внутреннем дворе, посередине которого стоял зеленый «ЗИС-5» с включенным двигателем и открытой дверью водительской кабины.
Матрос вскочил на подножку, рывком выбросил из кабины водителя, который покатился по грязному земляному двору и затих возле двух высоких железных бочек, распугав пяток котов, которые с пронзительным мяуканьем рванули в разные стороны.
Федоров не стал задавать лишних вопросов, а, обежав капот, заскочил в кабину, попутно отметив, что в кузов перескакивают инструктора.
— Стой! Стрелять буду! — закричали сзади.
Но матрос рванул с места.
Минута, и автомобиль вырулил с грунтовой дороги на асфальтовую и заметно прибавил скорость.
— Где служишь? — отрывисто спросил матрос, которому на вид было лет двадцать пять, ловко обгоняя одинокого мотоциклиста в кожаном шлеме.
— На Большом Улиссе! — коротко ответил Федоров, смотря, как автомобиль свернул вправо и оказался на узкой грунтовой дороге, обсаженной справа и слева высокими лиственными деревьями.
Резкий правый поворот, и Федорова с силой кинуло в дверцу.
Из-за пазухи выскочила книжка Ознобишина и упала на пол.
— Борьбой интересуешься? — последовал быстрый вопрос, и книжка каким-то непостижимым образом оказалась в правой руке матроса.
— Есть немного! — не стал отказываться Федоров, снова пряча книгу под первый пояс флотских брюк[15].
— С книгой не рисуйся и приходи в Дом офицеров к двадцати часам. Я там каждый день тренирую группу по японской борьбе джиу-джитсу и обучаю методике защиты и нападения Ознобишина, — пояснил матрос, и Федоров только сейчас обратил внимание на очень широкие кисти матроса.
— Но меня не пустят в Дом офицеров! Я же не офицер! — привел резонное возражение Федоров, гадая, что ответит на этот выпад непонятный матрос, разгуливающий по городу в робе.
— Скажешь, что пришел на тренировку к Соколову. Принеси с собой новую робу белого или желтого цвета в сидоре. Если не сможешь прийти, позвони Фиалке, попросишь Ромашку номер двести тридцать один и спросишь Соколова и, если меня не будет на месте, передашь сообщение, — скомандовал странный матрос, плавно снижая скорость.
— Я только сегодня, перед обедом, купил эту книгу и еще даже ее не раскрывал! — извиняющимся тоном заявил Федоров, не понимая, почему он — старшина, инструктор по ИСД, должен чего-то объяснять простому матросу.
«Но почему-то объяснять я должен! И никак от этого вопроса не отвертеться!» — понял про себя Федоров, полностью подчиняясь странному матросу.
— Что ты еще купил перед обедом? — требовательно спросил странный матрос, снова сворачивая на узкую асфальтовую дорогу, по которой с трудом могли разъехаться два легковых автомобиля.
Но странное дело. Ни одного автомобиля на этой дороге не появлялось.
