Именно в такое учреждение я и попал. Пробираясь по широкому коридору среди однотумбовых и двухтумбовых столов, я выяснил, где находится УКС, пробился в этот УКС и узнал, что мне нужно обратиться не к начальнику, а к даме, сидящей в дальнем углу. Почему-то люди, к которым приходит большинство посетителей, размещаются в самых дальних и труднодоступных местах.
Даму, которую мне рекомендовали, звали Нина Михайловна. Это была полная, немолодая крашенная блондинка. Она отнеслась ко мне весьма доброжелательно.
– Вы уже где-то остановились? Ах, нет? Прямо с поезда? И вы говорите, что шансов на гостиницу нет? Посидите тут пятнадцать минут, я подойду к начальству. Может быть, что-нибудь устроим.
Действительно, она явилась довольно быстро с какой-то бумажкой в руках.
– Поезжайте на ВДНХ, там есть гостиничный комплекс «Колос», найдите корпус номер три, подойдите к администратору и скажите, что вы от Евгения Марковича. Там ваша фамилия записана.
Честно говоря, я этого не ожидал. Я был в таком восторге от произошедшего, что вытащил из портфеля коробку конфет «Вечерний Киев» и преподнес ее Нине Михайловне.
– Ну, это вы напрасно!
– Ничего не напрасно. Вы попробуйте. Выпьете в перерыв чай с нашими конфетами.
– Тогда мы сделаем так. Вы сейчас поезжайте в гостиницу и устраивайтесь. Я думаю, что часа два вам вполне хватит. А когда вернетесь, будем пить чай вместе. Свое задание на проектирование оставьте мне. Я надеюсь, вы привезли несколько экземпляров. Нам эти бумаги тоже нужны. Пока вы будете ездить, я напишу вам свои замечания.
И я отправился в «Золотой колос». Корпус номер три произвел на меня приятное впечатление просторным вестибюлем с мягкими креслами, о чем я не преминул сообщить администратору.
– А это наш новый директор, – сообщила мне она, – он ввел у нас в вестибюле «зал ожидания». Вы платите полтинник в сутки, располагаетесь в кресле и можете ожидать пока освободится номер. Но я вам скажу, что свободных номеров у нас нет и не предвидится.
– Я к вам от Евгения Марковича. У вас записана моя фамилия. – Я протянул паспорт.
– Номеров у меня все равно нет. У меня есть только одно место в комнате на восемь человек.
Я был рад и этому, быстро оформился и поднялся на третий этаж. Там я понял, что это за комната на 8 человек (таких не проектируют, а гостиница вроде бы почти новая). Они отгородили вестибюль третьего этажа, дежурную выселили в коридор, а в образовавшемся помещении поставили 8 коек. Да, действительно, директор здесь – человек изобретательный.
Когда я вернулся в УКС, время шло к перерыву. Нина Михайловна сказала мне:
– Ну как? Удалось устроиться? Евгений Маркович у нас маг и волшебник. Заключение, в основном, готово, замечания не принципиальные, но получить его вы сможете только завтра, так как его должен подписать шеф. Так что завтра часов в 12 приходите. А насчет чая… Вы знаете, тут рядом с нами есть очень недорогой и вполне приличный ресторанчик, который днем работает как столовая. Мы там обычно обедаем. Вы же еще не ели?
Я не возражал. Во-первых, я действительно был голоден, во-вторых, я чувствовал себя обязанным Нине Михайловне, в-третьих, нужно было укрепить знакомство. Мы оделись и вышли на улицу. Снег, который, наверное, не убирали уже неделю, почернел, и в нем были протоптаны довольно узкие пешеходные тропы. Я взял даму под руку, и мы отправились в обещанный недорогой ресторан. Я вел светскую беседу о новинках московской театральной жизни, с которой я успел познакомиться за это утро в метро. Снег на протоптанной дорожке уплотнился до состояния льда и был довольно скользким, так что я вел свою даму весьма осторожно. Но на одном из крутых поворотов ее занесло, и она поскользнулась. Несмотря на приложенные титанические усилия, я не смог ее удержать, и она рухнула на спину. В этот момент я тоже поскользнулся, тоже потерял равновесие и бухнулся на живот почтенной дамы. То ли от напряжения, то ли от сильного удара дама издала не совсем приличный звук невероятной трубной силы. Я совсем растерялся и, лежа на даме притих, не двигаясь и не зная, как на это реагировать. Через три минуты я услышал снизу мрачное контральто:
– Е… твою мать! Да слезешь ли ты когда-нибудь? – почтенная дама легко перешла на ты.
Обедал я в районной диетической столовой, выстояв длинную очередь. После этого я отправился в театральную кассу и после длительной торговли, вырвал билет в филиал МХАТа на «Записки Пиквикского клуба» с Кторовым в роли Джингля. В нагрузку мне дали два билета: на узбекский хор и на какой-то ансамбль песни и пляски. Я прошелся по Кузнецкому, посмотрел выставку, зашел в букинистический и в Книжную лавку архитектора. Возвращаться в гостиницу не хотелось, было уже поздно, а ехать нужно было далеко. Я прошел на Горького, поел блинчики на втором этаже напротив телеграфа, зашел на переговорную, позвонил в Киев и отправился в театр.
Когда я приехал в гостиницу, несмотря на то, что было уже довольно поздно, у моих сожителей проходило бурное застолье. Трое сидели вокруг стола, трое на кроватях, на столе стояли бутылки и нехитрая закуска на бумажках – колбаса, сыр, соленые огурцы. Обстановка была фривольная. Большинство собутыльников сидели в майках и трусах. Они, естественно, потребовали, чтобы я тут же присоединился. Отказываться было неудобно. Я извинился, что не могу внести свой пай, так как не был к этому готов.
– Ничего страшного! – воскликнул полный лысоватый мужчина. – Меня зовут Петрович. У нас – толкачей здесь в Питомнике все общее. А как ты – совсем молодой, попал в толкачи?
– Я не толкач – я архитектор, я в Москве в командировке.
– Все мы здесь командировочные – торчим по месяцу безвылазно.
В процессе беседы выяснилось, что все они толкачи, что в их функции входит выбить лимиты: у одного на станки, у другого на машины, у третьего на бумагу и т. д.
– Ну, братцы, пора закругляться. Кончай симпозиум – убирай посуду. А где Мантуля?
– Да он пошел подышать свежим воздухом – он же контуженный.
Ночью я проснулся от сильного храпа и довольно громкой беседы.
– Слушайте. Это же Мантуля храпит? Точно!
– Да что вы, братцы, я же не сплю!
– Да точно, храп идет из твоего угла. Кто же это? А ну-ка, Толик, зажги свет.
Свет зажгли. Храп, действительно, шел с кровати Мантули. Но храпел не он. Из под мантулиного одеяла торчала растрепанная женская голова с открытым ртом и выделывала рулады.
– Да ты что, совсем спятил? – прокричал Петрович. – Гони ее в три шеи, пока мы тебя не заложили. Лихо ты расслабляешься, контуженный.
Девица при всех стала одеваться, бормоча себе под нос что-то непристойное. Мантуля, сильно хромая, пошел провожать даму. Вслед ему прокричали:
– Возьми трешку для швейцара, а то он ее не выпустит, да сам не выходи, а то назад не впустят.
