Не прошло и десятка лет, как было установлено, что действительно существует такое состояние, при котором энергия равна 7,6549 МэВ. К сожалению, сумма энергий бериллия и гелия оказалась примерно на 4 % выше этой величины, а для ядерной физики такая погрешность огромна.
Ай-яй-яй!
Но чудесным образом выяснилось, что очевидная разница была именно тем, что нужно. Почему? Потому что дополнительная энергия, которую обеспечивали температуры, обнаруженные внутри красного гиганта, как раз заменяла в сумме энергий ядер бериллия и гелия те недостающие 4 %.
Вот так вот!
Эта чудесная история принесла Хойлу множество заслуженных научных очков. Но из-за нее же наше существование теперь кажется довольно хрупким. Если бы фундаментальные постоянные нашей вселенной изменились, то же самое случилось бы и с жизненно важной величиной 7,6549. Тут так и хочется сделать вывод, что постоянные нашей вселенной привязаны к углероду, что делает его по-настоящему особенным элементом. А еще хочется отметить, что такая привязка была взята, чтобы зарождение сложных форм жизни стало неизбежным. Хойл не стал делать таких выводов, однако искушению поддались многие другие ученые.
Звучит все это хорошо, но в чем проблема? Один физик, Виктор Стенджер, назвал этот вывод «космифологией», а другой, Крэйг Хоган, указал на одно из его слабых мест. Данный вывод рассматривает температуру красного гиганта и 4 %-ную разницу энергетических уровней так, будто они не зависят друг от друга. Или, другими словами, предполагает, что фундаментальные постоянные можно изменить, не затронув роль красного гиганта в этом процессе. Да только это сущий вздор. Хоган указывает, что «структура звезд включает в себя встроенный термостат, который автоматически регулирует температуру, поддерживая уровень, необходимый для протекания реакций». Так же можно удивляться тому, что температура огня идеально подходит для горения древесины, хотя на самом деле такая температура возникает вследствие химической реакции горения этой древесины. Такая ошибка вполне типична для исследований взаимосвязей природных явлений и достаточно распространена в антропных рассуждениях.
В мире людей даже углерод не столь важен, как рассказий. И в связи с этим мы хотели бы сформулировать новый антропный принцип. Так уж сложилось, что мы живем во вселенной, где физические постоянные подходят для того, чтобы работающие на углероде мозги эволюционировали до уровня, на котором они смогут создать рассказий аналогично тому, как звезды создают углерод. А рассказий творит безумные вещи вроде запуска машин на Луну. В самом деле если бы углерод (до сих пор) не существовал, то какая-нибудь работающая на рассказии форма жизни могла бы найти способ его изготовления, придумав себе захватывающую историю о том, как он для нее необходим. Вот и выходит, что причинность в этой вселенной неисправимо странна. Физики любят приводить все к фундаментальным постоянным, но все это скорее напоминает закон Мерфи.
Только это уже совсем другая история.
Чем больше мы думаем о влиянии рассказия на жизнь людей, тем очевиднее становится, что наш мир вращается вокруг силы историй. Рассказывая истории, мы создаем свой разум. Газеты выбирают новости исходя из ценности историй, а не из их реальной значимости. «Англия проиграла Австралии в крикет» – это история (пусть и не самая удивительная), поэтому она попадает на первую полосу. «Врачи полагают, что диагностирование заболеваний печени за последнее время улучшилось на 1 %» – это не история, хотя в науке по большей части только такое и происходит (а спустя годы в зависимости от состояния вашей печени вы, может быть, посчитаете это более значимой историей, чем результат матча по крикету).
«Ученые нашли лекарство от рака» – это история, пусть даже подразумеваемое в ней лекарство окажется вздором. Такими же историями, к сожалению, являются и, например, «Медиум-спиритуалист нашел лекарство от рака» или «В Библии зашифрованы тайные предсказания».
Пока мы пишем эту книгу, небольшая группа людей, желающих клонировать человека, устраивает переполох в обществе. Это крупная история, но, скорее всего, лишь немногие газеты сообщат о результате их стараний – а им станет позорный провал. Клонированию овцы Долли предшествовало 277 попыток, многие из которых дали куда менее приятные результаты, да и теперь у нее обнаружены серьезные генетические отклонения. Бедная овечка.
Попытки клонировать человека, возможно, и в самом деле нарушают правила этики, но это не лучшая причина препятствовать глупой и бессмысленной попытке. Лучшая причина состоит в том, что это не сработает, потому что никто не знает, как преодолеть многочисленные технические трудности. И даже если благодаря какой-нибудь (не)удаче все получится, произведенный экспериментом ребенок тоже будет иметь серьезные отклонения. Создание такого ребенка – вот что нарушает правила этики.
Копирование людей, которое обычно преподносится как основа газетных историй об этике, не имеет отношения к делу. Суть клонирования вообще не в этом. Овца Долли не была генетически идентичной копией своей матери, пусть они и имели много общего. Но если бы и была, она все равно была бы другой овцой, созданной путем проведения различных опытов. То есть в этом смысле ничего не изменилось бы. По этой же причине клонирование мертвого ребенка не вернет этого ребенка к жизни. Бо́льшая часть дискуссий об этике клонирования, как и бо́льшая часть понимания науки общественностью, неопределенно смешана с научной фантастикой. В этой области, как и во многих других, сила истории превосходит любые реальные обоснования фактов.
Люди не просто рассказывают и не просто слушают истории. Скорее они ведут себя подобно Эсмеральде Ветровоск, которая знает, какой силой они обладают в Плоском мире, и опасается их ловушек. Вместо этого она использует силу истории, чтобы вызывать желаемые события. В Круглом мире ее используют священники, политики, ученые, учителя и журналисты, чтобы посылать публике свои сообщения, манипулируя или убеждая людей поступать определенным образом. «Научный метод» – это механизм, защищающий от подобного рода манипуляций. Он учит вас не верить услышанному лишь потому, что вам хочется, чтобы это было правдой. В ответ на любое открытие или новую теорию, особенно вашу собственную, наука ищет, как доказать ее несостоятельность. То есть попытаться найти другую историю, которая объяснит то же самое иным способом.
Антропологи совершили ошибку, дав нашему виду название Homo sapiens, или человек разумный. Называться так было, во всяком случае, слишком высокомерно и самовлюбленно, да и разумность – вообще одна из наших наименее заметных черт. На самом деле нам гораздо больше подошло бы название Pan narrans, или «шимпанзе рассказывающий».
С этого места структура нашей книги «Наука Плоского мира 2: Земной шар» становится очень самореферентной. Вам стоит иметь это в виду при дальнейшем чтении. Настоящая книга – это сама по себе история. Нет, даже две переплетенные истории. Первая, изложенная в нечетных главах, – это фэнтези Плоского мира. А вторая, в четных главах, являет собой историю о науке Разума (снова в метафизическом смысле). Они тесно связаны и составлены таким образом, чтобы подходить друг к другу, как перчатка к ноге[10]. История о науке представлена в виде очень длинных примечаний к фэнтезийной истории.
