Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
– Куда ты собрался? – встревоженно спросил Пауль, опасаясь за сына.
– В Альтенберг, к Алексу, – ответил Николас. В минуты горя и радости он первым делом мчался к другу.
– И что же, обо всем расскажешь?
– Пока не знаю. Просто хочу немного побыть там, у него. Когда соберусь уезжать, расскажу обязательно. К тому же нужно подумать, кому следует написать и вообще с чего начать. В Штатах я никого не знаю. – С таким же успехом это могла бы быть другая планета, а представить себя учителем в английской школе Николас не мог. Да и вообще не мог представить, что уедет из Германии. Куда? Зачем?
– У меня есть кое-какие знакомые, – спокойно ответил Пауль. – Напишу каждому из них, попрошу помочь тебе найти работу и по возможности поддержать материально.
– Могу работать конюхом или учителем танцев, – с печальной улыбкой произнес Николас, однако он почти не шутил. Кроме этого он вряд ли что-то умел. Впрочем, и за лошадьми ухаживал только в детстве, однако знал, что справится.
– Постараюсь найти занятие понадежнее, – пообещал отец, хотя пока не знал, каким образом сумеет это сделать. Ради спасения сына и внуков он был готов на любые жертвы.
Через несколько минут Николас уже ехал в своем «бугатти», глубоко погрузившись в размышления. За рулем прекрасной спортивной машины он думал о том, что привычная жизнь закончилась на долгие годы, если не навсегда. А Пауль пытался смириться со скорой потерей семьи и разлукой с самыми близкими, дорогими людьми. Мелькнула мысль поехать вместе с ними, но как же бросить поместье? Нет, он должен остаться на своей земле, со своими арендаторами, чтобы вести хозяйство и хранить наследие предков, которое с детства привык свято уважать. Да и немолод он уже, чтобы мотаться по свету. Не хватало Николасу нянчиться со стариком, достаточно и детей. Пауль знал, что должен остаться дома, но сын вместе с мальчиками обязан бежать, причем немедленно.
Николас приехал в Альтенберг, оставил машину и прошел на конный двор, где друг уже работал с Плуто. Алекс методично заставлял питомца повторять различные аллюры, в долю секунды изменять направление, стоять на задних ногах, выполняя коронный трюк липицианов под названием «леваде». Трудно было не заметить, что за несколько недель учитель и ученик добились великолепных результатов: долгие часы занятий не прошли даром. Плуто обладал врожденным артистизмом, так что в Вене, несомненно, его ждал успех, хотя Алекс все еще находил, к чему придраться. Сейчас, увидев, что друг по обычаю уселся на ограде, он помахал ему в знак приветствия.
– Ну и как прошел разговор с отцом? – осведомился он через плечо. – Было очень страшно?
Николас пожал плечами. Лгать не хотелось, но еще больше не хотелось говорить правду. Пока он и сам не успел пережить всего, что услышал: новость оказалась слишком безобразной, слишком пугающей. Вместе с сыновьями ему предстояло бежать в неизвестном направлении, без цели, без средств к существованию. Рассказ отца до сих пор казался кошмаром, и хотелось одного: проснуться и узнать, что все это неправда, сон или дурная шутка. Однако он понимал, что не проснется. Алекс тем временем заставил коня совершать легкие прыжки – прием под названием «курбет». Николас уже много лет с интересом наблюдал, как старательно друг работал над этой фигурой, так же как и над другими знаменитыми, почти балетными движениями – «каприолем» и «крупадой», в которых сильные животные словно невесомо парили в воздухе. Сам Алекс называл эти фокусы «полетами над землей». Арабских лошадей он тренировал столь же искусно и терпеливо, как липицианов, обучая их и выездке, и работе в упряжи. Невольно Николас погрузился в увлекательный процесс и, забыв о собственной трагедии, несколько часов подряд наблюдал за уроком. Только сумерки заставили мастера прекратить работу, и подоспевший грум увел великолепного Плуто в конюшню. Прежде чем расстаться с конем, Алекс несколько минут что-то тихо ему говорил, словно благодарил за талант, старание и преданность. Сегодня конь трудился с особенным вдохновением. Николас спрыгнул с ограды, подошел к другу и увидел, что тот доволен результатом.
– Ума не приложу, как тебе удается все это делать, – восхищенно проговорил он. – Смотрю уже в тысячный раз и не устаю удивляться, особенно когда лошадь начинает летать. Клянусь, ты владеешь тайной магией.
– Ничего подобного, – скромно улыбнулся Алекс. – У липицианов это в крови, они хотят прыгать. А мне остается лишь подбодрить и уговорить попробовать. Как только они чувствуют, что все получается, страх сразу пропадает и занятия превращаются в удовольствие. – Он взглянул на друга и заметил несвойственную его характеру неуверенность, а возможно, даже тревогу. – Отец здоров? – Внезапно подумалось, что даже такой жизнелюбивый человек, как Пауль фон Бинген, может заболеть. Уж очень несчастным и потерянным выглядел сегодня Николас.
– Да, прекрасно себя чувствует, – ответил тот, направляясь в конюшню рядом с хозяином. Алекс посмотрел внимательно: обычно свободный и раскованный, сейчас друг выглядел напряженным, а в глазах застыла боль. Перемена показалась настолько разительной, что не заметить было невозможно.
– Ты вовсе не обязан ничего мне говорить, – осторожно заметил фон Хеммерле. – И ровным счетом ничего не должен. Но я точно знаю, что ты лжешь. Если смогу чем-нибудь помочь, только дай знать.
Николас покачал головой. От доброты, сочувствия друга на глаза навернулись непрошеные слезы. Он повернулся и прямо посмотрел на человека, давно ставшего не только другом, но и братом. Алекс преданно утешал его после смерти жены и дочки, неизменно оказывался рядом и в радости, и в печали. Они вместе праздновали и плакали, делились мыслями и переживаниями как самые настоящие братья.
– Моя мать до сих пор жива… все это время отец лгал мне и о ее смерти, и том, кем она была. А совсем недавно выяснилось, что она наполовину еврейка. Этого отец не знал, но на днях к нему приехал давний друг – высокопоставленный офицер вермахта – и предупредил, что если я вместе с сыновьями не уеду из Германии немедленно, то нас арестуют и отправят в концентрационный лагерь. Отныне и я сам, и мои дети стали евреями, а следовательно, людьми «нежелательными». Мне необходимы работа и финансовая поддержка в Америке, Англии или какой-то другой стране, куда удастся уехать. Понятия не имею, что делать и на какие деньги растить детей на чужбине. Работать могу только конюхом, грумом или шофером – ничего иного делать просто не умею. – Голос сорвался от сдержанных рыданий. Алекс остановился, повернулся к другу и замер.
– Ты серьезно? Это не шутка, не розыгрыш? – наконец с трудом проговорил он. История казалась невероятной, особенно слова о том, что мать Николаса жива, а сам он – еврей, пусть даже частично.
– Неужели я похож на шутника? Что же, черт возьми, мне теперь делать?
– Искать спонсора и работу, причем чертовски быстро, – мрачно ответил Алекс. Оба знали, что происходит в Германии со времени принятия инициированных Гитлером Нюрнбергских законов, вот только не могли представить, что травля затронет одного из них. Ужасная новость полностью объясняла убитый вид Николаса.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80