Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
Главное здесь в том, что все действия индивида, все его «вещи» (автомобиль, дом, счет в банке, социальный имидж и т. д.) направлены на пользование личностью. Следовательно, реальной ценностью и целью становится объект, а все субъективное, очевидно, отклоняется.
Типичным следствием этого становится лень, самонадеянность, интеллектуальный регресс.
Итак, сегодня масштабы деятельности цивилизации потребления исключительно широки, особенно с учетом впечатляющего развития сектора услуг, в котором информация является наиболее выгодным бизнесом. В самом деле, не нефть, не зерно, не вода, не плоды земли или человеческого труда определяют богатство, но оно поддерживается, направляется и обуславливается информацией.
Было бы великолепно, если бы информация опиралась на ценности, открытия, сообщения о действиях, совершенных человеческим умом; фактически же сегодня средства информации не стремятся освещать внутреннюю жизнь человека, как, например, это происходило вплоть до XX века. Это не значит, что тогда жили лучше, чем сейчас. Тем не менее в то время информация сообщала о самых важных вещах, которые в наибольшей степени служили становлению человека, предоставляя ему или по крайней мере желая предоставить возможность для достижения наибольшего успеха. При этом и способность работать руками, и создаваемые объекты оставались на втором плане, поскольку в обществе ощущалось стремление к поиску того, чего мог бы достичь определенный модус ума человека, некоей дисциплины, науки, философии.
Сегодня вся информация аккумулирует, аккуратно ранжирует нас в соответствии с заранее определенными официальными установками и статистическими данными, в которых на первом месте возвышается вещь, объект, а человек оказывается зависимым от него, поруган в своем достоинстве личности автономной, отличной от прочих, высшей. Сегодня сила и действенность личности определяются только ее соответствием статистической данности объектов. Другими словами, превосходство человека зависит от его информированности об уровне и образе потребления; нет информации, стимулирующей развитие высших дисциплин, наук, морали.
Сегодня молодые люди знают, что родители – такие же люди, как и другие, и как таковые могут подвергаться обсуждению. Но в условиях ставшего относительным значения всех общественных институтов молодые люди фактически не пользуются надлежащим образом этим огромным благом, а попадают в удивительно сложную, продуманную, мастерски скомпонованную сеть, отлаженную менеджерами, психологами, людьми, имеющими богатый опыт в бизнесе. Эту сеть можно ассоциативно определить как сеть работорговцев.
В современной системе есть нечто, напоминающее рынок рабов прошлого, где небольшая горстка людей распоряжалась жизнью масс. Сегодня же в условиях абсолютной физической свободы культивируются внутренние рабы, которых создают потребительские марки сигарет, шоколада, попкорна, напитков, обуви, джинсов, определенного типа сережек, особенной стрижки, определенного способа нанесения макияжа и т. д. Молодежь покидает семьи, избавляется от многих кодексов и стереотипов, но безропотно, чуть ли не с фанатичным трепетом заглатывает все, что ей навязывает данная система. Молодые люди готовы пойти на любую крайность ради получения доступа к этой тщательной «элементарности» (миру потребительства), которая, по сути, блокирует их изнутри, превращая в своих рабов.
Сравнительный анализ привычек, манеры одеваться, говорить, двигаться многих сотен молодых людей различной национальности, расовой принадлежности выявляет суть понятия «поглощение личности»: молодые люди отождествляются друг с другом внешне, тщательно скрывая при этом свои внутренние проблемы, которые в действительности терзают их. Но как только кто-нибудь из них отважится сказать: «Мне плохо, я больше не могу…» – он слышит издевательский ответ: «Ну и болван! Выпей-ка кока-колы, покури травки…» Таким образом, происходит оглупление субъекта, выхолащивание его активности, низводимой до банальности так, что он больше не ощущает кризиса.
В настоящее время в музыке молодые люди проживают свое естественное стремление к активному действию, исключающее практически любой сексуальный стереотип. Сегодняшняя молодежь приняла с величайшей относительностью соматическую феноменологию секса, чтобы вложить себя в активное действие, эмоциональные моменты которого целиком и полностью переживаются молодыми людьми через музыку. В музыке – от рока до возрожденного григорианского пения – можно наблюдать как дьявольские разгулы, насильственную шизофрению, так и мистически возвышенное, духовное единение, сублимированные внутренние ностальгии. В психологии молодежи преобладают индивидуализм и ценностное лидерство. В музыке молодой человек проживает все свои устремления: словно бы так он сотворил себе психологическую вселенную.
Некогда религиозные деятели, вступая в церковный мир, отрекались от своих ценностей и посвящали себя служению духовности, чем и достигали протагонизма; францисканец в бедности и смирении в действительности обретал превосходство перед лицом всего остального мира. Собственной бедностью он словно бы утверждал свое положение избранного, самого умного: лишенный тех средств, которые питают обыденное, заблаговременно отстраненный от мира, чтобы преодолеть смерть и отождествиться с трансцендентной духовностью, он уже был под сенью Бога, сокровенный Богу. В каждом священнослужителе живет гордость, многократно превосходящая гордость мирян. Прикрываясь абсолютистской идеологией религии, он становился судьей, который изучил всех прочих. Так же и молодой человек взбирается на узкую вершину, баррикадируется в этой «музыкальной церкви» и оттуда типизирует, формулирует свои подходы и диалоги, которые составляют эпицентр его лидерства.
Музыка затрагивает душу молодого человека, в ней он переживает эмоции, секс, волю, протагонизм, надежду. Все это определенным образом связано с ритуалом, литургией и представляет собой символизм, который поощряет в молодом человеке стремление к первенству. Если даже молодежь этого не знает, все обстоит именно так. Они творят метафизическую революцию, сконцентрированную не на бытии, а на образе, на чем-то отличном и чуждом, на символе единства и психического превосходства. По-своему они проживают моменты трансцендентности, с головой погружаясь в незримый мир. В определенном смысле они лгут точно так же, как священнослужитель, устраняющийся от мира и пасующий перед действительностью. Молодой человек превращается в миссионера внутри некоего механизма, которого никто не имеет права судить, спасается в этом музыкально-идеологическом мистицизме и таким образом сам себя вознаграждает. Он избегает сравнений, не подвергает себя обсуждению, передергивает экзистенциальную игру; даже между собой молодые люди не изучают друг друга, не проверяют себя; каждый сам по себе, но при этом все объединены этим музыкальным мистицизмом, в котором никто не стремится понять другого. Замечу, что подобное характерно и для психологии наркоманов, больных СПИДом и т. д.
Спонтанная организация этих групп вокруг оглушающей музыки, курения и т. д. структурирует посредственность, поверхностность, в которой молодой человек все больше отрывается от своего внутреннего мира. Определенная манера слушать музыку, носить самую некрасивую футболку, самые рваные джинсы, серьгу в ухе или в носу представляет собой не что иное, как попытку обозначить себя в качестве первого среди хаоса.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
