Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
– Ладно, – ответил водитель, внимательно изучая подписи на конвертах. – К сожалению, во Фреденсборг раньше следующей недели я не попаду. Буквально вчера я объехал всю северную часть Зеландии.
– Неважно. Лишь бы ты попал в Орхус. Ты ведь будешь там завтра?
Водитель кивнул и посмотрел в пластмассовый ящик.
– От них-то я избавлюсь… У нас есть еще эмбрионы, которые нужно доставить в крематорий Глострупа?
Курт Вад прикрыл раздвижную дверь камеры и направился к морозилке, расположенной в предбаннике. Этот резервуар был открыт для обозрения.
– Да, вот тут, – ответил он, приподняв крышку морозилки и извлекая оттуда еще один ящик. – Документы на материал находятся здесь. – Он протянул водителю бумаги. – Есть все, что нужно.
Водитель снабдил каждый мешок соответствующим документом.
– Все в порядке, никто не скажет ни слова, – согласился он и понес все хозяйство к фургону. Распределив содержимое каждого ящика по двум мини-холодильникам, разложил корреспонденцию по ячейкам соответствующих организаций, надел фуражку и попрощался.
Курт Вад поднял руку в прощальном жесте, когда фургон покатился вниз по Брендбюэстервай.
«Как здорово, что даже в моем возрасте можно послужить важному делу», – подумал он с удовольствием.
«Ого, ни за что не поверишь, что тебе восемьдесят восемь», – повторяли люди снова и снова – и были правы. Глядя на свое отражение в зеркале, он и сам видел, что ему запросто можно было бы дать лет на пятнадцать меньше, и точно знал, как ему это удавалось.
«Секрет успешной жизни заключается в том, чтобы жить в гармонии со своими идеалами» – таков был девиз его отца. В мудрости этих слов Курт убедился на собственном опыте. Конечно, тут имелись свои сложности. Главное, чтобы голова была в порядке, тогда и телу тоже будет недурно.
Курт прошелся по саду и вошел в дом с противоположной стороны, в период собственной врачебной практики он всегда так поступал. Когда в клинике начал работать его преемник, передняя часть дома перестала принадлежать Курту, так уж повелось. Он знатно потрудился для создания партии. Нет-нет, период, когда он отбирал людей и совершал убийства, давно прошел. Теперь преемник делал это столь же успешно и усердно.
Вад вытащил кофемашину и принялся стряхивать с мерной ложечки кофе, чтобы его оказалось ровно столько, сколько нужно, не больше и не меньше. В последнее время желудок у Беаты стал слишком чувствительным, так что подобная пунктуальность была принципиальной.
– А, Курт, ты на кухне?
В дверях появился его последователь, Карл-Йохан Хенриксен. Как и Вад, он также любил носить свежевыстиранный и накрахмаленный халат. Ибо неважно, насколько враждебен ты по отношению к своим пациентам, но свежевыстиранный и накрахмаленный халат гарантирует, что они воспринимают тебя как авторитета, которому спокойно можно доверить свою жизнь. Наивные идиоты…
– Какое-то легкое беспокойство в желудке, – с этими словами Хенриксен достал из шкафа стакан. – Горячие каштаны с маслом под бокал вина бесподобны, пока ты их ешь, но не после.
Он улыбнулся, налил в стакан воды и высыпал пакетик с порошком «Самарин».
– Приезжал водитель, Карл-Йохан, так что оба морозильника пусты. Можешь спокойно приступать к их наполнению.
Курт улыбнулся своему ученику, ибо его слова были излишни. Возможно, Хенриксен работал даже более эффективно, чем сам Вад.
– Да, я уже приступил. Сегодня еще три аборта. Два плановых и один другого характера, – улыбнулся Хенриксен в ответ, в то время как содержимое стакана весело зашипело.
– И кто же это?
– Сомалийка из Тострупгорда от Бента Люнгсё. Пришлось сказать, что близнецы, – заключил он, после чего сдвинул брови и отпил из стакана.
Да, Карл-Йохан Хенриксен тоже был как нельзя более подходящим человеком. Как для партии, так и для «Секретной борьбы».
– Тебе сегодня нездоровится, моя милая Беата? – осторожно спросил он, входя в комнату с подносом. Несмотря на то что она так сильно исхудала и свойственная ей в молодости красота и сильный дух давно покинули ее, Курт боялся даже подумать о том, что однажды, быть может весьма скоро, ему придется жить без Беаты.
«Только бы она дожила до того дня, когда мы произнесем ее имя с парламентского подиума и выразим нашу благодарность за вклад в общее дело», – подумал он и взял легкую, как пушинка, руку дамы в свою.
Наклонившись, Курт осторожно поцеловал ее и заметил, как рука дрожит в его ладони. Большего ему и не требовалось.
– Вот, моя любимая, – сказал он и поднес чашку к ее губам, аккуратно подув на содержимое. – Не слишком горячий и не слишком холодный. В точности как ты любишь.
Она вытянула впавшие губы, которые так нежно целовали его и их двух сыновей в моменты, когда им это больше всего требовалось, и отпила медленно и беззвучно. По ее глазам было видно, что кофе пришелся по вкусу. В этих глазах, видевших так много, утопал его собственный взгляд в те редкие минуты, когда его одолевало сомнение.
– Беата, сегодня я буду выступать на телевидении. С Лёнбергом и Касперсеном. Нас бы с радостью пригвоздили к стенке, если бы могли, но они не смогут. И сегодня мы пожнем плоды многолетней работы и наберем голоса. Много-много голосов людей, думающих так же, как мы. Возможно, журналисты считают нас тремя старыми пердунами. – Он рассмеялся. – Ну да, мы и есть старые пердуны. Но они считают, что мы недостаточно ясно мыслим. Что мы можем попасться на какой-то чуши и нелогичности рассуждений. – Он погладил ее по волосам. – Я включу телевизор, чтобы ты тоже могла все видеть.
Якоб Рамбергер был опытным и прекрасно подкованным журналистом. Если знать, как сложно плести сеть намеков и двусмысленностей, какая содержится даже в самых безобидных политических интервью последнего времени, становится понятным, что таким и должен быть хороший журналист. Умный репортер боится телезрителей больше, чем работодателей, а Рамбергер был умным и кое на что способным. Пронзал своим жалом политиков самого высокого уровня у всех на глазах и разделывал под орех бюрократов, рокеров, бизнесменов, безответственно ведущих свое дело, и криминальных авторитетов.
Поэтому Курт предвидел, что именно Рамбергер будет проводить интервью, но на этот раз ему в кои-то веки не удастся никого отделать, что пробудит резонанс в маленькой Дании.
Рамбергер благовоспитанно поздоровался с гостями студии за кулисами, где его коллеги готовили выпуск новостей, но, едва пожав друг другу руки, они оказались по разные стороны баррикад.
– Вы буквально недавно сообщили Министерству иностранных дел, что Рене Линьер набрал необходимое количество подписей для участия в грядущих выборах в фолькетинг[4], – приступил журналист после краткого и не слишком лестного представления гостей. – Я бы хотел поздравить вас, но сразу же задать вопрос – может ли Рене Линьер, по вашему мнению, предложить датскому избирателю то, что еще не было предложено существующими партиями?
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
