Феннель пожал плечами, вернулся к столу. Эдвардс и Джонс вышли из кабинета.
Шалик достал целую сигару, неторопливо раскурил.
– Поговорим начистоту, мистер Феннель. Два ваших спутника побывали в тюрьме, но едва ли их можно назвать преступниками. Вы – рецидивист. Улавливаете разницу? Я выбрал вас, ценя ваш опыт, но не думайте, что мне неизвестно ваше прошлое. Я знаю, что вы хотите как можно быстрее покинуть Англию. Чтобы избежать тюрьмы, вы предали пятерых гангстеров, и главарь банды Морони вынес вам смертный приговор. Прошлой ночью вам удалось ускользнуть, но в следующий раз фортуна может повернуться к вам спиной. – Шалик многозначительно помолчал. – Как вы уже поняли, мистер Феннель, меня интересуют подробности жизни людей, с которыми я работаю. Сегодня утром я получил дополнительную информацию. Вас разыскивают по подозрению в совершении трех убийств: в Гонконге, Каире и Стамбуле. Интерпол с удовольствием воспользуется сведениями, имеющимися в моем распоряжении. Надеюсь, мистер Феннель, вам небезразлично то, о чем я говорю?
Феннель облизал пересохшие губы.
– Угрожаете?.. Я-то думал, мы одна команда.
– Одна, но это не значит, что я не держу вас на крючке. Запомните следующее. Во-первых, оставьте в покое Гею. Я знаю, о чем вы подумали, как только она вошла в кабинет. Предупреждаю, если вы хоть пальцем тронете мисс Десмонд, ваше досье немедленно попадет в Интерпол. Ясно?
Феннель криво улыбнулся.
– У вас на руках все козыри. В отношении Геи вы, между прочим, ошиблись, но теперь… буду смотреть на нее, как на свою мать.
– И второе. Мне нужен этот перстень. Операция непростая, но вы должны преодолеть препятствия. В противном случае у меня не будет причин скрывать от Интерпола подробности вашей биографии. Усвойте твердо, мистер Феннель, я не терплю неудачников.
Зубы Феннеля обнажились в злобной ухмылке.
– Я привезу этот чертов перстень, но, если от меня так много зависит, как насчет дополнительной платы?
– Поговорим об этом, когда я получу перстень. Убирайтесь!
Феннель взглянул на Шалика, тот уже потянулся к телефонному аппарату. Пройдя через приемную, Лью вышел в коридор и направился к лифту.
Натали Норман, убедившись, что Шалик говорит по телефону, выдвинула ящик стола и, выключив диктофон, извлекла записанную кассету.
После совещания у Шалика Гэрри направился к телефонной будке, позвонил Тони.
– У нас праздник, цыпленок. – Палец Гэрри скользил по стеклу. – Я голоден. Встретимся через час в гриль-баре «Карлтон Тауэрс».
– Что ты об этом думаешь? – уточнил Кен Джонс, перед тем как уйти.
– Работа есть работа. – Гэрри уже думал об ужине. – Деньги хорошие… мы с тобой поладим, а вот Феннель…
Джонс усмехнулся:
– Ты-то получил красотку и вертолет. А Феннель достался мне.
– Будь осторожен.
– Постараюсь. До понедельника. – Джонс нырнул в холодную, дождливую ночь.
Гэрри уже начал терять терпение, когда Тони влетела в бар.
– Умираю от голода, – пожаловался Эдвардс, – а ты опаздываешь.
– Но, милый, я же не могла прийти голой. Я тебе нравлюсь?
После встречи с Геей Тони Уайт казалась серой птичкой.
– Ты – прелесть. – Четыре выпитых ранее мартини придали голосу необходимую убедительность.
– Ты получил работу? – Тони зашелестела страницами меню.
– Иначе мы бы не пришли сюда.
– Давай закажем, и ты мне все расскажешь. – Тони хихикнула. – Я тоже умираю от голода. Скорее зови официанта.
Гэрри заказал по дюжине устриц, бифштекс по-шотландски и бутылку белого вина, а на десерт – лимонный шербет.
– М-м-м! – промурлыкала Тони. – Ты, должно быть, получил чудную работу. Такой ужин стоит состояние.
Рука Гэрри под столом коснулась колена Тони, девушка сердито отдернула ногу.
– Мистер Эдвардс! Вы меня удивляете!
– Я сам себе удивляюсь, мисс Уайт.
Официант принес устрицы.
– Расскажи, что ты будешь делать? – Тони вытащила из раковины толстую устрицу. – Обожаю устрицы.
– Сущий пустяк. Отправлюсь в Наталь и покатаю на вертолете американскую журналистку, пока та будет фотографировать слонов и носорогов. Поездка займет три недели, и мне хорошо заплатят.
Тони замерла, не донеся вилку до рта, изучающе посмотрела на Гэрри. Тот отвел глаза.
– Журналистка? Ты собираешься три недели летать над джунглями с женщиной?
– Ну и что? – Беззаботность сейчас не шла Гэрри. – Не устраивай сцен. Уродина. Лет сорока пяти, с толстым, как у беременной, животом и из тех, кто при встрече хлопает тебя по плечу и сразу после еды начинает ковырять в зубах.
Тони по-прежнему изучала Эдвардса.
– Это ужасно!
– Конечно. Но за такие деньги можно возить и крокодила в юбке.
Тони кивнула, подцепила устрицу.
– Ты прав.
Наступило молчание. Официант убрал пустые раковины, поставил тарелки с бифштексами.
Гэрри искоса взглянул на Тони: догадалась, что я вру?
– Тони, дорогая, что тебя беспокоит?
Девушка сосредоточенно резала мясо.
– Здесь готовят лучшие в мире бифштексы.
– Отчего же… Вот в Гонконге…
– Не нужен мне твой Гонконг. Лучше скажи, сколько тебе отвалят за сопровождение крокодила?
– Три тысячи, – солгал Гэрри.
– Неплохо. Значит, тебя не будет три недели?
Гэрри кивнул.
Тони занялась бифштексом. Выражение ее глаз волновало Эдвардса.
– Я слышал, в Натале тьма туристов. Там интересно…
– Давай спокойно поедим. Я впервые здесь.
Гэрри обиженно замолчал, Тони не спеша доела бифштекс.
– Какая муха тебя укусила? – начал Гэрри, когда официант убрал тарелки. – У нас же сегодня праздник.
– Муха?.. Гэрри, дорогой, меня давно интригует один вопрос: как поступать с любимым, который врет?
Посмотрели друг на друга.
– Я привык, что женщины… неглупые… не замечают моей лжи.
Тони беспомощно развела руками:
– Поехали домой.
В такси она забилась в угол, подальше от Гэрри.
– Беременный крокодил… красивая, не так ли?
Эдвардс вздохнул:
– Красивая. Ну и что?
Губы Тони дрогнули.
– Ты вернешься, Гэрри?
– Послушай, Тони…
– Я спрашиваю, ты вернешься ко мне?
