Солнце уже успело закатиться за крыши, и тротуары погрузились в густую тень. Джейн поежилась, жалея, что не оделась потеплее. В воздухе пахло мокрым кирпичом и близким дождем. Она уже собиралась развернуться и отправиться в долгий путь обратно к машине, когда увидела лежащего на скамейке мужчину. Он заряжал свой мобильник от общественной розетки в ее основании. Его лицо было прикрыто знакомой бейсболкой.
– Привет, – произнесла Джейн, глядя на него.
– Это уже попахивает преследованием, – отозвался он, не удосужившись даже приподнять бейсболку.
Неужели у меня такой характерный голос, удивилась Джейн.
– Да ладно вам, – сказала она. – Я просто хотела немного поговорить. – Мужчина ничего не ответил, и она добавила: – Не важно о чем, о чем хотите.
– Зачем? – поинтересовался он из-под бейсболки.
– Не знаю, – призналась она честно.
Джейн и в самом деле не знала, зачем приехала сюда, зачем его разыскивала. Наверное, ради того, чтобы пообщаться с кем-нибудь, кто знал ее дочь.
Мужчина громко вздохнул. Потом сел, подхватив слетевшую с лица бейсболку.
– О господи! – вырвалось у Джейн, и она присела на корточки, чтобы получше разглядеть его обезображенное синяками и ссадинами лицо. – Что с вами случилось?
– Жизнь на улице случилась, – ответил он.
– Это нельзя так оставлять, – настойчиво произнесла Джейн. – Рану на лбу нужно зашить.
– Ничего, переживу как-нибудь, – отозвался он. – Бывало и хуже.
– Нос цел? – спросила Джейн.
– Без понятия, – пожал плечами мужчина. – Вроде бы да.
– Он у вас от рождения с горбинкой?
– Ну да, наверное.
– У вас еще что-то болит?
Джейн заметила, что у него разбита рука, и взяла его за кисть, чтобы получше разглядеть. Рука была худая и мускулистая, подушечки пальцев загрубели от многих лет игры на гитаре. Костяшки посинели и опухли.
– Надеюсь, вы хотя бы хорошенько их отделали? – поинтересовалась она.
– Ага, – ухмыльнулся он, хотя его разбитая губа от этой ухмылки тут же снова треснула. – Но все равно лишился всех своих пожиток.
Джейн сжала его руку в ладонях.
– Вставайте-ка, только аккуратно, – распорядилась она. – Я отвезу вас в больницу.
– Ни в какую больницу я не поеду. – Мужчина попытался выдернуть руку, но Джейн не отпустила. – Бросьте, леди. Это всего лишь пара ссадин и «фонарь» под глазом. Мне доставалось и хуже. До свадьбы заживет.
– Никуда я вас не отпущу, – решительно заявила она, усилив хватку. – Во всяком случае, пока вы не позволите мне хотя бы проводить вас до дома и промыть ваши ссадины. Не хватало вам только заполучить еще и заражение.
– Что ж, тогда вам повезло, – отозвался он и свободной рукой обвел площадь, – потому что мы уже там.
– Там – это где?
– У меня дома.
– Вы живете на улице?
Джейн оглянулась по сторонам, как будто внезапно осознала, что в сгущающихся сумерках может таиться опасность.
– Это временно, – сказал он. – Я еду в Остин.
– И что будет в Остине?
– А вам какая разница?
– Вставайте. – Джейн потянула его за руку. – Вы едете со мной.
– Куда? – спросил мужчина, приподнявшись со скамьи, но все еще колеблясь.
– А вам какая разница? – передразнила она его. – Вам же все равно некуда больше идти. Поехали. Судя по вашему виду, вам совсем не помешало бы немного подкормиться и ради разнообразия поспать в чистой постели.
Когда мужчина с ее помощью поднялся со скамьи, Джейн с удивлением отметила, что он намного выше, чем она ожидала. Он наклонился и, выдернув телефон из розетки, сунул его в карман вместе с зарядкой. Потом двинулся следом за Джейн к машине.
– Странно, что у вас есть мобильный телефон, притом что вам негде спать, – произнесла она, нарушая молчание.
– Это единственное, что мне удалось сохранить, – ответил он. – Его давным-давно отключили за неуплату, но я знаю места, где есть бесплатный вай-фай, так что можно хотя бы проверить почту. Когда живешь на улице, быстро учишься всяким полезным штукам. Разумеется, – добавил он, по-мальчишески улыбнувшись, – я использую его в основном для того, чтобы быть в курсе, как там поживает мой инвестиционный портфель.
Джейн рассмеялась, и они зашагали дальше в молчании.
От нее не укрылось, что он прихрамывает.
– Наверное, мне стоило бы узнать, как вас зовут, – произнесла она. – Раз уж я решила привести вас к себе в дом.
Он с озорной ухмылкой покосился на нее:
– Только не говорите, что ни разу не приводили домой мужчину, имени которого не знали.
– Те, кого я приводила, предварительно угощали меня выпивкой. И не были в два раза меня моложе.
Еще с минуту помолчав, он сказал:
– Меня зовут Калеб.
– Приятно познакомиться, Калеб. А я Джейн.
– Где, вы сказали, оставили машину, Джейн?
– Хотите, подождите меня здесь, а я подъеду за вами.
– Не нужно, – ответил он. – Я дойду.
* * *
Полчаса спустя Калеб спал рядом с Джейн на пассажирском сиденье машины, откинув назад спинку, а паром уносил их в закатную даль, к острову и к ее дому.
Лицо Калеба было отвернуто в другую сторону, но Джейн видела, как мерно вздымается и опадает его грудь. Интересно, ему что-нибудь снилось? И если снилось, то что? На нем была вытертая джинсовая куртка, на рваном воротнике запеклась кровь. На джинсах живого места не осталось от дыр, а в ботинках отсутствовали шнурки. Похоже, из всей одежды, которая была на нем, когда он играл на гитаре неподалеку от «Девилз кап», уцелела лишь бейсболка. Джейн задумалась о том, каково это – жить на улице. Она представить себе не могла, насколько уязвимым должен чувствовать себя человек, не имеющий безопасного места, которое можно назвать домом.
Потом ее мысли перескочили на Грейс – как бы она прореагировала, узнав, что ее подруга решила приютить подобранного на улице незнакомого парня. Наверное, промолчала бы или предостерегла Джейн, чтобы та не слишком усердствовала в спасении человечества – в ее устах это означало: «впадение в созависимость». Впрочем, разве плохо помочь человеку, если ему действительно нужна помощь? При условии, что это ничем не повредит тебе самому.
Когда они причалили к пристани, солнце уже зашло, и Джейн следом за другими возвращающимися на остров съехала с парома, стараясь вести машину как можно аккуратней, чтобы не разбудить Калеба. Добравшись до дома, она заехала в гараж и, обойдя машину, открыла дверцу с его стороны. Калеб пошевелился и открыл глаза, и по его лицу промелькнуло выражение боли, от которого ее и без того разбитое сердце едва не разбилось еще раз.
