Девушка искоса взглянула на него.
— Каким вы помните отца?
— Ему принадлежал замок Бирчгров, одна из крепостей старого графа Касгута кин Волфклифа. — «А я хозяином замка не являюсь». Заметит ли быстрый ум девушки несоответствие или она просто сочтёт его младшим сыном? — Бирчгров запирает долину реки Бирчбек там, где она впадает в Лур. — Всё это не было, конечно, ответом на заданный девушкой вопрос. Каким образом разговор коснулся этого опасного предмета? Тон леди Йяды, заметил Ингри, был таким же подчёркнуто безразличным, как его собственный, когда он спросил её о графе Хорсривере.
— Так мне и рассказал рыцарь Улькра. — Девушка вздохнула, глядя прямо перед собой. — Он также сказал, что, по слухам, ваш отец умер от укуса бешеного волка, когда пытался завладеть его духом, и что дух волка также достался и вам, только обряд прошёл не так, как следовало, и вы долго и тяжело болели. Близкие боялись за вашу жизнь и рассудок, поэтому Бирчгров унаследовал ваш дядя, а не вы. Потом семья отправила вас в паломничество, и вам стало лучше. Я не знала, что и думать: правда ли это всё, и если правда, то почему ваш отец решился на такой отчаянный поступок. — Только выпалив эту тираду, леди Йяда повернулась к Ингри; её взгляд был тревожным и вопросительным.
Конь Ингри фыркнул и вскинул голову, когда тот невольно рванул поводья. Усилием воли Ингри разжал пальцы, а мгновением позже — и стиснутые зубы. Потом наконец ему удалось прошипеть:
— Улькра — сплетник. Это большой недостаток.
— Он вас боится.
— Недостаточно боится, по-видимому. — Ингри резко развернул коня, притворившись, что ему нужно проверить, всё ли в порядке в кортеже, и вернулся в голову колонны уже по другой стороне дороги. Леди Йяда взглянула на него и открыла рот, словно собираясь заговорить, но Ингри сделал вид, что не заметил этого.
Необходимость отдавать распоряжения, когда кортеж достиг крутого подъёма, достаточно отвлекла Ингри, чтобы помочь ему восстановить спокойствие, или по крайней мере вытеснила ярость, заменив её тревогой. Дорога шла круто вверх по краю обрыва, копыта усталых коней скользили в грязи, и телега начала опасно крениться. Жена возницы завопила, предупреждая об опасности. Ингри спрыгнул с коня и возглавил наиболее сообразительных из солдат: они начали толкать неуклюжую повозку сбоку и сзади, не позволяя ей скатиться в пропасть.
Ингри расплатился за это ушибленным плечом и грязью на своём кожаном дорожном костюме; он едва не уступил соблазну предоставить телегу её собственной судьбе. Ингри видел внутренним взором, как она валится вниз, разламываясь на части, а гроб кувыркается среди камней и выбрасывает наружу голый труп Болесо в облаке соли. Только в этом случае телега потянула бы за собой и ни в чём не повинных трудолюбивых коней, а они в отличие от принца такой участи не заслуживали. К тому же, учитывая, что сам Ингри находился между телегой и обрывом, он сам оказался бы раздавлен, так что сопровождающим пришлось бы использовать надёжную кожу его одежды как вместилище для его останков. Эти мрачные мысли достаточно развлекли Ингри, чтобы снова в седло он сел хоть и запыхавшись, но в лучшем настроении.
В полдень кортеж остановился на широкой поляне рядом с дорогой, у древнего колодца. Солдаты достали хлеб и холодное мясо, которое получили в дорогу от повара в замке, однако Ингри, прикинув расстояние и остающееся до сумерек время, решил, что в первую очередь нужно позаботиться о лошадях. Животные были покрыты грязью, и по приказу Ингри недовольные приближённые принца стали помогать вознице распрягать их и чистить, прежде чем принялись за еду сами. Самые крутые подъёмы и спуски остались позади; немного отдохнув, решил Ингри, кони смогут тянуть телегу до темноты, когда можно было рассчитывать добраться до городка Ридмера, где имелась возможность раздобыть более подобающее транспортное средство.
Более нарядное транспортное средство, мысленно поправился Ингри. Провонявшая навозом телега представлялась ему вполне подобающим катафалком для Болесо. Оказавшись ближе к Истхому, нужно будет послать вперёд гонца, чтобы обеспечить смену лошадей, а также сообщить тем, кому принц небезразличен, о необходимости организовать пышную церемонию. Правда, этим людям скорее окажется небезразличен высокий ранг покойника и возможность продемонстрировать своё рвение. Да, гонца нужно послать сегодня же вечером.
Ингри вымыл руки в маленьком бассейне у колодца и получил от своего лейтенанта, рыцаря Гески, ломоть хлеба с олениной. Запустив в него зубы, Ингри оглянулся, высматривая пленницу и сопровождающую её женщину. Жена возницы копалась в корзине рядом с распряжённой телегой, а леди Йяда прохаживалась в стороне. Её костюм сделал бы её совершенно незаметной среди деревьев, окружающих поляну… Однако пленница, похоже, вовсе не думала о бегстве; вместо этого она наклонилась к развалинам какого-то строения рядом с колодцем и подняла каменную плитку, потом направилась к усевшемуся на поваленное дерево Ингри.
— Посмотрите, — сказала она, протягивая Ингри серый блестящий осколок.
Ингри взглянул на камень и увидел на выветрившейся поверхности спиральный узор.
— Точно такой же символ Болесо нанёс на своё тело — красной мареной, рядом с пупком. Вы его заметили?
— Нет, — буркнул Ингри. — Тело было уже обмыто.
— Ох… — растерянно протянула девушка. — Но он там был!
— Я не подвергаю сомнению ваши слова. — «Хотя другие, конечно, усомнятся. Понимает ли она это?»
Леди Йяда оглядела поляну.
— Как вы думаете, не было ли здесь когда-то лесного святилища?
— Очень может быть. — Ингри проследил за её взглядом: пни, оставшиеся от когда-то срубленных деревьев, молодая поросль… Для каких бы священных или святотатственных целей ни использовалось это место прежними хозяевами, по всей видимости, в последний раз здесь трудился топор обычных бродячих дровосеков. — Колодец наводит именно на такие мысли. Поляна была расчищена, заброшена, расчищена снова и, похоже, не один раз. — Всё это происходило, наверное, вследствие приливов и отливов борьбы дартаканских квинтарианцев против лесных ересей, так долго раздиравшей эти земли, — четыре столетия назад, когда Аудар Великий ещё только завоёвывал Вилд.
— Интересно, как выглядели те древние обряды, — задумчиво проговорила леди Йяда. — Жрецы порицают принесение в жертву животных, но… Когда я ещё ребёнком жила в квинтарианской пограничной крепости, я несколько раз бывала… бывала вместе со своей подругой на осенних празднествах местного народа. Жители болот не принадлежат к той же расе, что и вилдиане, и говорят на другом языке, но я почти могла вообразить, что вернулась в древние времена. Больше всего это походило на празднество или пикник на природе… Я хочу сказать, что люди пели гимны и совершали обряды, прежде чем убить животных, и какая разница, произносить молитвы после того, как мясо уже пожарено, или до того? Так по крайней мере говорила моя подруга, — добавила леди Йяда. — Жрец в крепости никогда с этим не соглашался, да и вообще они всё время спорили. Думаю, моей подруге очень нравилось дразнить того священнослужителя.
