— Я готов, сэр, — твердо повторил Джим.
Суровый взгляд подполковника потеплел.
— Я не ошибся в тебе, мой мальчик.
В течение двух дней группа была сформирована. В нее вошли сэконд-лейтенанты Уильям Додд, Кеннет Оукли, Филипп Ран, Кристофер Хендерсон, лейтенанты Александер Торнтон и Николас Честер. Старшим группы был назначен лейтенант Джеймс Кэббот. Все офицеры были сослуживцами, поэтому времени на знакомство и взаимную притирку не требовалось. Группа сразу же приступила к усиленным занятиям, которые начинались ежедневно в восемь утра и заканчивались в девять вечера.
Глава 5
Воинский эшелон тяжело затормозил на дальнем пути станции Минск-Центральный. Утомленные долгим путем немецкие солдаты, направлявшиеся на фронт, выпрыгивали из вагонов, чтобы поразмяться. Зазвучала губная гармошка. Вдоль эшелона торопливо шел смазчик, постукивая молотком по буксам колес.
— Да-а, это явно не Маастрихт, — вздохнул один из солдат. — То ли дело там! В увольнении садишься в поезд, и через сорок минут ты уже в рейхе, в Аахене… Ну, иногда англичане бомбят…
— Заткнись уже, — сплюнул другой. — Легкая служба кончилась. Началась настоящая война…
В составе эшелона было и несколько пассажирских вагонов. С подножки одного из них сошел на перрон невысокий худощавый мужчина лет тридцати пяти, облаченный в длинный серый плащ и шляпу.
Солдаты, мимо которых мужчина прошел, проводили его насмешливыми взглядами.
— Кто это? — спросил толстый унтер-офицер.
— Небось какая-нибудь местная сволочь. Такие за кусок хлеба готовы родную мать продать.
— Ага, орут, что поддерживают великую Германию, а сами греют задницы в тылу, — поддержали другие солдаты.
— На фронт бы их, вшей кормить в окопах! Тогда живо узнали бы, каково это — воевать за фюрера…
— Ты-то больно много за фюрера воевал! — засмеялись вокруг. — Баб хватал за ляжки в своем Маастрихте! Теперь посмотришь, какие бабы под Витебском…
— А я бы всех славян поставил к стенке, — угрюмо заключил рослый одноглазый обер-гефрайтер со знаком «За 75 атак» на мундире.
— Ага, а кто тебе будет защищать Германию, когда все немцы закончатся? — озлобленно спросил у него толстый унтер-офицер.
Супрун, до которого долетели обрывки фраз, сказанных солдатами, лишь усмехнулся углом рта. Выйдя на привокзальную площадь, он взял извозчика и через десять минут был на месте.
В помещении штаба Белорусской Краевой Обороны было шумно и людно. Несколько десятков возбужденных людей осаждало секретаря, кто-то громко разговаривал по телефону. То и дело проходили люди с винтовками на плечах. На стене красовался большой плакат с надписью на белорусском языке: «Молодежь, к которой и ты принадлежишь, — это будущее Европы!»
Дождавшись своей очереди, мужчина в сером плаще вошел в кабинет начальника штаба БКО, майора Франца Кушеля. Как и большинство офицеров новосозданных белорусских вооруженных сил, Кушель успел послужить под многими стягами — он был штабс-капитаном Русской Императорской армии, капитаном польской. Теперь же сидел под большим бело-красно-белым флагом Белоруссии. Рядом висел портрет Гитлера.
Гость доложил об успешном завершении своей миссии в Берлине, после чего откланялся. Кушель поблагодарил его за отличную службу.
Еще через десять минут Супрун вошел в подъезд серого четырехэтажного дома, построенного за четыре года до революции. На предпоследнем этаже он дважды коротко позвонил в одну из дверей. Ему открыл мужчина лет сорока, облаченный в черный костюм с галстуком. У него было умное, усталое лицо и тускло-голубые внимательные глаза. Небольшие элегантные усики, казалось, были приклеены к верхней губе.
— Ну что? — нетерпеливо поинтересовался он по-белорусски.
Вместо ответа Михась Супрун счастливо улыбнулся.
— Хвала пану Богу, все хорошо… Они согласились.
— Ты видел их человека?.. — Мужчина в волнении схватил собеседника пальцами за плечо.
— Да. Вот информация… — Супрун поспешно вынул из внутреннего кармана документы, зашелестел страничками.
Некоторое время мужчина жадно изучал маленький серый листочек, врученный Супруну в Берлине английским агентом. И наконец вздохнул с облегчением. Англичане предлагали, конечно, не бог весть что, но и от такой помощи грех отказываться.
— Выпьем, Михась!.. — воскликнул Алесь Латушка, подходя к массивному старинному буфету, на котором гремел немецким маршем радиоприемник, и извлекая оттуда бутылку крымской мадеры. — За успешное завершение твоей поездки!.. За будущее Беларуси!
— Ого, — Супрун повертел в руках винную бутылку, — откуда такое?
— Из Крыма, откуда ж еще? — пожал плечами Латушка. — На рынке все что угодно можно купить, были бы деньги.
Он разлил по бокалам искрящееся, пахнущее летним солнцем вино. Заговорщики чокнулись и пригубили.
— Ах, какая прелесть, — задумчиво произнес Супрун, смакуя мадеру. — Сразу вспоминается тридцать восьмой год, Вильно…
Латушка нетерпеливо махнул рукой и засмеялся:
— К черту воспоминания, Михась! Мы вышли на финишную прямую, ты понимаешь это?! На финишную!.. Мы уже не будем зависеть от этих поганых нацистов! Мы станем сами себе хозяевами!
Супрун искоса покосился на Латушку.
— Скажи, — осторожно спросил он, — а ты сам веришь в то, что у тебя все получится?
— Конечно, — пожал плечами он, — иначе не стоило бы и огород городить… Всего каких-то четыре месяца, и Беларусь станет вольной!.. За это время у нас уже появится своя армия!..
— Кстати, Розенберг, с которым я виделся, сообщил, что скоро нас выделят в отдельное «государство», — хмыкнул Супрун, — с подчинением непосредственно ему.
— К черту! — снова ожесточенно повторил Латушка, мотая головой. — К черту Розенберга, к черту Гитлера, к черту Сталина, к черту поляков! Настало время для нас! Мы докажем, что белорусы — независимый европейский народ, а не согласные с любой властью покорные крестьяне!..
Он решительно допил остатки мадеры и, подойдя к буфету, выключил гремящий нацистским маршем приемник. Музыка смолкла резко, словно поперхнулась.
Глава 6
Генерал-майор Колин Габбинз придирчиво осмотрел в зеркало свой летний парадный китель, украшенный многочисленными наградами. Как-никак, прием в Букингемском дворце — ответственное мероприятие, выглядеть нужно на все сто. Оставшись вполне довольным своим видом, «Вилли-Вихрь» сбежал по ступенькам дома, бренча саблей, и уселся на заднее сиденье высокого, угловатого, как все британские автомобили, «Ровера».
Пока мимо бежали вечерние лондонские улицы, Габбинз вспоминал свой вчерашний визит на учебную базу коммандос. Симпатичный лейтенант по фамилии Кэббот показывал Габбинзу свою группу в действии. Март, апрель, май и июнь пролетели почти незаметно, и парни использовали предоставленное им время весьма разумно. Каждый из них в совершенстве овладел германским и русским стрелковым оружием, научился носить форму противника, мог с закрытыми глазами провести экскурсию по далекой неизвестной стране под названием Белоруссия. А лучшие лингвисты королевства приложили все усилия к тому, чтобы спецназовцы бегло заговорили по-немецки и по-русски.
