– Случайностью. Совпадением.
– Пока ты не был приписан к нашему соединению, мы дрались в полтора раза меньше.
– Это уж точно не феномен. Просто мы приближаемся к Империи. Отсюда и большая боевая насыщенность.
– Я так не думаю, – заявил Рикельми. – Я думаю, этим тварям нужен ты.
– Со всем моим уважением, но это бред, – сказал Клозе. – Мы их вообще не различаем – неужели ты думаешь, что они различают нас?
– Тебя-то они точно отличают от прочих.
– Если это правда, то тебе следует от меня избавиться. Я притягиваю несчастья.
– Я не могу избавиться от моего лучшего пилота, Раптор.
– Я бы сказал, что ты мне льстишь, но это было бы неправдой, – сказал Клозе. – Я твой лучший пилот, и ты не можешь от меня избавиться, потому что перевода хуже этого просто не существует.
– То, чем мы здесь занимаемся, это полная чушь, – сказал Рикельми.
– Знаю, – кивнул Клозе. – Что со вторым фактом?
– Каким вторым фактом?
– В начале нашей беседы ты сказал, что тебя несказанно удивляют несколько фактов, – напомнил Клозе. – Один из них – странная статистика вылетов с моим участием. А второй?
– Сегодня твоя группа потеряла три истребителя.
– Увы.
– Два из них сбили тарги. Третий попал под «дружеский огонь».
– Такое случается, – сказал Клозе.
– Я знаю, что такое случается. Оно случается сплошь и рядом, особенно в суматохе космического боя с участием зеленых новичков. Ты был знаком с лейтенантом Хоупом?
– Он летал со мной сегодня. Это он попал под «дружеский огонь»?
– Да. Ты не заметил?
– Я был занят. У меня на хвосте висели пять истребителей, если вдруг ты пропустил эту часть записи. Двоих я гробанул сразу, но с остальными пришлось немного повозиться. Боюсь, я не наблюдал все перипетии сегодняшней схватки.
– А лейтенанта Мейера ты знаешь?
– Разве что в лицо.
– Ты слишком далек от личного состава.
– Увы. Чем отличился лейтенант Мейер?
– Пустил на атомы лейтенанта Хоупа.
– Полагаю, его ждет служебное взыскание.
– Или военно-полевой трибунал.
– С чего это?
– Есть мнение, что это произошло не случайно.
– И чье же это мнение? – поинтересовался Клозе. Он забыл спросить Мейера, как именно погиб последний участник тройки, направленной для его, Клозе, ликвидации. Мейер сказал, что тот отлетал свое в сегодняшнем бою. О своем активном участии он умолчал.
– Мое, – сказал Рикельми. – И моего аналитика. Хочешь посмотреть запись сам?
– Положусь на твою компетенцию, – сказал Клозе. – Она вполне меня удовлетворяет. А с твоим аналитиком я толком не знаком.
– Ты тут ни с кем толком не знаком, – вздохнул Рикельми. – Суть в другом. Этот парень, Мейер, сел на хвост Хоупу. Это могло бы объясняться попыткой прикрыть товарища со спины, но не было вызвано текущей тактической картиной боя. А потом он его торпедировал.
– Ого, – сказал Клозе.
Глупо, очень глупо.
«Дружеский огонь» в девяноста процентах случаев – это нечаянный импульс лазерной пушки или плазменный сгусток. Бывает так, что их траектории пересекаются с полетами других истребителей. Или слишком высока кучность огня.
Но «умные» торпеды очень редко попадают не туда, куда они должны были попасть по замыслу пустившего их пилота. Фактически никогда. Если бы Клозе хотел кого-нибудь грохнуть, а потом списать потерю на противника, он ни за что не стал бы пользоваться торпедой.
Молодежь. Им еще учиться и учиться.
– Ты уже беседовал с самим Мейером? – спросил Клозе.
– Нет. Хотел сначала услышать твоё мнение.
– Я понятия не имею, что у них могли быть за разборки, – сказал Клозе. – Может, памперсы не поделили.
– Я с тобой серьезно разговариваю, – вздохнул Рикельми. – У меня хватает проблем и без того, что мои пилоты тратят боеприпасы друг на друга.
– Я не стал бы поднимать шума, если это единичный случай, – сказал Клозе. – Давай некоторое время подождем.
– А ты теперь спокойно подставишь этому Мейеру спину? После того, что знаешь?
Может, и подставлю, подумал Клозе и пожал плечами.
– Предлагаешь ограничиться выговором? – спросил вице-адмирал.
– Ты не можешь рисковать, – сказал Клозе. – У тебя и так мало пилотов.
– Вот именно.
– Но все равно, ограничься выговором и на время отстрани Мейера от полетов. Это же обычная в таких случаях процедура.
– До окончания расследования, – напомнил Рикельми. – А что потом?
– Может, он сам тебе объяснит, чем это было вызвано, – сказала Клозе. – И тогда ты примешь решение, располагая всеми фактами.
– А ты сам не хочешь мне ничего объяснить?
– Нет.
– Потому что ничего не знаешь?
– Да.
– Потому что ты далек от личного состава?
– Да.
– Собственно говоря, а почему ты не идешь с ним на сближение? С личным составом? Думаешь, что ты здесь ненадолго?
– Я не такой оптимист. В Генштабе меня не любят.
– Эта война может быть выиграна в космосе, – сказал вице-адмирал Рикельми, – только после того, как она будет выиграна на Земле.
Клозе долго размышлял над последними словами вице-адмирала.
Эта беседа вообще заставила его задуматься. Из слов Рикельми можно было сделать вывод, что тарги охотятся на него, Клозе, персонально. Это звучало полным бредом, но против статистики не попрешь. Он мог бы и сам обратить внимание на странные закономерности, если бы хоть ненадолго вытаскивал голову из своей задницы и засовывал ее в тактический компьютер дредноута.
Здорово будет воевать, если опасность угрожает тебе с обеих сторон.
Спал Клозе беспокойно.
Утром следующего дня после завтрака в офицерской столовой он заперся в своей каюте и вызвал на экран статистические данные, о которых ему рассказывал адмирал. Действительно, у звена Клозе процент боевых столкновений с таргами был на порядок выше, чем у любого другого. Практически ни один его вылет, даже в район, считавшийся условно безопасным, не обходился без боя.
Черт побери, это правда. Они охотятся за мной, подумал Клозе. Но почему? И как они могут знать, в каком истребителе я сижу? Откуда они вообще хоть что-то про меня знают?
