Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
– Сергей Васильевич!
– Пятидесяти с лишком лет от роду, – гнул свое Ломов. – Так что давайте не будем передергивать. Кто продается, тот всегда должен помнить, что ему тоже придется платить свою цену. Эта Лина Кассини, несмотря на всю свою славу, не что иное, как обыкновенная продажная девка. Если ее шлепнуть, ничто в мире не изменится…
Амалия сидела, кусая губы. Признаться, если бы в эту минуту ей предложили шлепнуть самого Ломова, она бы не отказалась рассмотреть это предложение, – хоть и отлично сознавала, что, если дойдет до дела, скорее он убьет ее, чем она – Ломова.
– Вы слишком прямолинейны, – с горечью проговорила она. – Поймите, что нельзя убивать человека только из-за того, что…
– Можно, – даже не дослушав фразу, перебил собеседницу Ломов. – Простите меня, сударыня, но у вас, по-видимому, сложилось совершенно превратное мнение о сути нашей работы. Мы солдаты, Амалия Константиновна, мы воюем, и то, что война эта тайная и она скрыта от глаз обывателей, ничего не меняет. Мир раскалывается на две части, в ближайшее время может вспыхнуть грандиозная война, а вы сидите тут и рассуждаете, как дурно убивать какую-то паршивую певичку. – Ломов сверкнул глазами. – Да хоть десять певичек убить, хоть сто, если это поможет моей стране оттянуть начало войны и собраться с силами!
– Прошу покорнейше простить меня, Сергей Васильевич, но я не вижу связи между Линой Кассини и возможной войной, – сказала Амалия устало. – Худшее, что может произойти, – наш министр потеряет свое место.
– Нет, – отрубил Ломов. – Узко мыслите, сударыня. Дело даже не в министре, а в том, что эта пакостная история наверняка станет началом кампании против Российской империи. И смеяться будут, поверьте, вовсе не над каким-то вельможей, который путается с кем ни попадя, а над страной, что ею управляют такие, как он, и над императором, который этого министра выдвинул. Хотя любой здравомыслящий человек понимает, что кого угодно можно сфотографировать без подштанников на какой-нибудь продажной девке, и это мало что будет значить… Кхм!
Несмотря на свои замашки, Сергей Васильевич все же почувствовал, что в разговоре с дамой перегнул палку, и с некоторым смущением потер усы.
– Однако всего несколько минут назад вы утверждали, что, возможно, было бы лучше, если бы я не нашла фотографии, – с обманчивой кротостью заметила злопамятная Амалия. – А как же тогда кампания против нас, травля и все прочее?
Но смутить Ломова таким образом было невозможно, он покосился на свою собеседницу с нескрываемой иронией.
– А может быть, нам это было бы полезно, – парировал он, оскалясь. – Сразу же стало бы ясно, кто нам друг, а кто враг. Кто сказал, что испытания выявляют истинную ценность окружающих? Момент, когда с людей слетают маски, дорогого стоит, поверьте мне.
Если до этого мгновения Амалия была склонна считать Ломова скорее недалеким человеком, то сейчас у нее возникло скверное ощущение, что лжемайор провел ее, потому что на самом деле агент «Всех замочить» оказался вовсе не так прост.
О том, что Ломов про себя – и даже в некоторых официальных донесениях – именовал ее саму «зефирная принцесса», Амалия так никогда и не узнала.
– Думаю, что там и без всяких испытаний прекрасно знают, что к чему, – заметила баронесса Корф, выразительно подчеркнув голосом слово «там». – И его Императорское величество не питает никаких иллюзий по поводу того, как к нам относятся в Европе.
– Да уж, питать иллюзии по поводу сволочей – занятие накладное, – жизнерадостно согласился Сергей Васильевич. – С Британией все ясно: они хотят мирового господства, поэтому мы им как кость в горле – впрочем, англосаксам в силу их характера все как кость в горле, и не только мы. Германия в недавней войне отъела кусок от Франции[2]и пытается всех убедить, что он принадлежит ей по праву. Французы само собой не согласны. Они спят и видят, как бы вернуть Эльзас и Лотарингию, хотя раньше большинство из них даже не придавало значения тому, что в составе их страны существуют такие области. Австро-Венгрия вроде бы поддерживает Германию, тогда как Британия склоняется к Франции, которую исторически терпеть не может, и в этом случае, Амалия Константиновна, слово Российской империи оказывается решающим. На чьей стороне мы выступим, тот и победит. Теперь-то вы понимаете, каковы на самом деле ставки в этой игре?
– Нам надо держать нейтралитет, – решительно сказала Амалия. – И не присоединяться ни к какой из сторон.
– Согласен, – спокойно ответил Ломов. – Но видите ли, сударыня, в чем дело: мы не швейцарцы, которые при любой заварушке сидят у себя дома и стригут купоны с тех, кто воюет. Проще говоря, если рядом с русским начинается драка, ему непременно надо в нее влезть. Происходит это вовсе не от глупости и не от избытка сил, которые некуда девать, а от накопленного веками горького опыта – потому что мы знаем, что если не дадим сдачи сегодня, завтра может быть уже поздно. Однажды русские князья с самыми благими намерениями решили отсидеться дома, когда пришел враг, а кончилось это монгольским игом, которое длилось несколько столетий. Сейчас для России нейтралитет означает всего лишь, что мы неизбежно получим в будущем войну с тем, кто победит без нас. Насколько это лучше или хуже войны, в которой мы сразу выступим на одной из сторон, вопрос интересный, но я полагаю, что ни меня, ни вас никто спрашивать не будет. Наше дело маленькое – сделать так, чтобы у некоего министра пропала всякая охота встречаться с некой певичкой. Вот на этом я и предлагаю сосредоточиться.
Глава четвертая, в которой дядюшка Казимир пьет пиво и закусывает маринованным имбирем, а баронесса Корф теряет дар речи
Утром во вторник Амалия проснулась с тем смутным ощущением, которое знакомо каждому человеку, который сознает, что взвалил на себя непосильную задачу или неосмотрительно дал обещание, выполнить которое будет чрезвычайно трудно. И в самом деле, чем больше Амалия думала о предстоящей миссии, тем сильнее она укреплялась во мнении, что совершила ошибку, дав начальству поймать себя на слове.
«И зачем я только упомянула своего дядюшку? Щучья холера! Как будто меня за язык кто-то тянул…»
Чувствуя глубокое недовольство собой, Амалия встала, привела себя в порядок, оделась и спустилась в гостиную, обставленную французской мебелью в стиле XVIII века. Ее мать Аделаида сидела там, читая роман Маркевича[3].
– Мама, – решилась Амалия, – мне нужно кое-что с тобой обсудить. Я… Дело в том, что я попала в неприятное положение.
Она оглянулась на дверь, тщательно притворила ее за собой и присела к матери на диван.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
