Озадаченная улыбка расплывается на лице Уильямса. Он не понял. Никак не выяснит, на какой планете живёт Калеб.
— Это значит, что ты согласен?
— Ебанись, но это так, В.М.!
Уильямс встаёт и обходит стол. Дружески жмёт ему руку.
— Молодчага, Калеб! Я знал, что ты примешь правильное решение. Поздравляю! Добро пожаловать на борт!
Пожатие становится более горячим. В глазах — участие, когда он говорит.
— Не кончи, как остальные. С любыми проблемами сначала ко мне. Я хочу, чтобы ты наслаждался долгой и счастливой пенсией.
Глаза Калеба затуманиваются воспоминаниями о прежних коллегах.
Такой человек, как Непроизносимое «Эйч». С ним можно смело идти в разведку. К нему явилась бригада Офстеда. Ёбаные в рот гестаповцы! Они устроили внеплановый набег на Кафедру, и то, что они увидели, им не понравилось. Потребовали учебный план. Когда Непроизносимое «Эйч» сделал его на клочке макулатурной бумаги, заявили, что он не связан с национальным учебным планом. Затребовали полное инспектирование в течение трёх месяцев, и школа оказалась под риском закрытия. Назвали это Специальными Мерами. Угрожали Джереми увольнением. Сказали, что он останется без разряда и пенсии, если дела тут же не наладятся. Мудаки просто горы свернули.
Непроизносимое «Эйч» этого не вынес. Когда они не отпустили его на досрочную пенсию, он явился в Комитет Побега из Концлагеря с планом прорыть из здания тоннель. Комитет этот состоял из «Эйч» и Калеба, одобрившего эту смелую идею и пожелавшего ему удачи. Работая по четыре часа на карачках, он умудрялся вытаскивать тридцать вёдер земли каждый раз, как спускался вниз. Сваливал землю в школьной библиотеке. Высыпая через штанину. Если не сыпалось, подпускал струйку, чтобы смыть. Но шестидесятитрёхлетний ветеран не вынес напряжения. Однажды утром на собрании умер. На полпути через Иерусалим. Инсульт из-за стрессов на работе.
Смерть Непроизносимого «Эйч» только придала Калебу решительности. Факт, что Уильямс только что назначил его на место «Эйч», ничуть не уменьшил его стремления к побегу. На Кафедре К.О. восемьдесят один ученик/заключённый, и они видят в Калебе человека с силой духа, как у Генриха V. Его давнего прародителя, чья кровь пульсирует в его венах. Он не предаст их доверия.
Мистер Любезный В.М. провожает Калеба до дверей кабинета. Хорошие манеры и обаяние включены на полную катушку.
— Не бойся просить, чего хочешь, парень. У тебя нелёгкая работа, я знаю, и обеспечу тебе всяческую поддержку.
Он по-отечески обнимает Калеба за плечи. Берёт его руку и ещё раз крепко пожимает.
— Удачи тебе, Калеб. И поздравления, парень!
Но притворство внезапно кончается. В его голосе звучит отчётливая угроза, когда он вспоминает какие-то слова Риса.
— Вот ещё что напоследок. Забыл сказать раньше. Можешь в срочном порядке передать мне копию своего учебного плана? Он понадобится мне на встрече управляющих. Естественно, он должен соответствовать национальному учебному плану.
Калеб встаёт по стойке «смирно» и отдаёт честь.
— Никаких проблем, сэр! Считайте, всё уже готово!
Поворачивается на каблуках и выходит. Начищенные сапоги для верховой езды громко и чётко топают по линолеуму. Без сомнений, он оставил прекрасное впечатление в сознании мистера Любезного.
На самом деле вышло с точностью до наоборот. Мистер Уильямс, Любезный В.М., внезапно чувствует себя дурно. Это всё сапоги и жилет. Может, Рис был прав. Дак не тот, кто должен руководить Кафедрой К.О. в свете грядущей инспекции Офстеда. Он странно себя ведёт. Теперь уже поздно назначать другого. К тому же он дал слово, и как благородный человек, не может от него отказаться.
Конец дня: Калеб бегает по полю с Рози на спине. Ощущения потрясающие. Стероиды оказали изумительное действие. Руки и плечи — как закалённая сталь. Вполне способны выдержать увеличивающийся вес Рози. Высоко поднимая колени и вытягивая носки, он размышляет об успехах за день. В глубоко философском настроении. Он прошёл долгий путь с тех пор, как был мускулистым учителем физкультуры, и учил подростков прыгать, бегать и скакать. Соревнования не сложнее, чем отнести бельё в прачечную. Если только дождь не льёт. Годы спустя, он выучился на столяра.
Отличная возможность отделать дом. Использовал оборудование школы. Плоский шов, потом чистая кромка. Но тут появилась Р.О.С.Л.А. [Raising of School Leaving Age Order — Закон о повышении возраста окончания школы. В 1972 году возраст окончания школы повышен с 15 до 16 лет. (прим. пер.).], как вопящий монстр. Повышение возраста окончания школы. С пятнадцати лет до шестнадцати, и никто не знал, что делать с психами. Придурки, отстающие, школафобы, металлисты, бунтующая молодёжь, распиздяи, нищие подонки. Как хочешь, так и зови. Мало кто из учителей может с ними справиться. И Калеб оказался одним из таких. Так что, когда в Школе Уоллискот Роуд появилось место, он подал заявку и прошёл. По дорожке, проторенной Джереми Филсом. Давним другом спортивной молодости. А теперь он достиг апофегея блестящей карьеры, получив назначение заведующим кафедрой. Фантастика! Второй Уровень Осведомлённости! Удовлетворение на рабочем месте, прямо как говорил Стокгаузен. [Стокгаузен утверждал, что психология должна играть ведущую роль в определении времени, когда учеников можно выпускать из школы. Девочек — с момента первой менструации, мальчиков — с начала поллюции. Он утверждал, что если дела пойдут по-прежнему, скоро каждый ученик будет получать высшее образование и степень Микки Мауса. Никто не перестанет учиться в шестнадцать, чтобы пойти в квалифицированные рабочие, которые так нужны стране. И случится кризис. Кто будет заниматься малярными работами, обслуживать машины, устанавливать центральное отопление, электрифицировать дом, подводить газ, печь хлеб и чинить стиральные машины? Никто! Вот кто! Все продолжают ходить в университет, занимаясь всякими Медиа Исследованиями и прочим пиздоблядством!]
Калеб клянётся оставить свой след. Завершить дело Непроизносимого «Эйч». Дело любви и понимания. Готовить чай всем своим ученикам. Великодушный диктатор. Всё это и много, много больше. Жизнь меняется, и меняется навсегда. Вот погодите, ещё Кай узнает о его повышении!
Глава 4
Калеб чувствовал, что что-то не так. Ещё с ночи местных выборов, когда она пришла домой поздно и вела себя очень странно. Раньше она никогда не отказывалась целоваться. Сколько лет они ни ссорятся, поцелуй всегда работал волшебной палочкой. Накладывал заклятие подлинного спокойствия на домашние разборки. Даже добавлял изрядно пикантности. Но не на этот раз. Даже когда Калеб завязал уголок салфетки и похлопал её по носу, символизируя мирную капитуляцию перед её поведением. Ей было плевать. На самом деле, Кай офигенно взбесилась.
Суббота, Калеб смотрит, как она танцует в забитом на время обеда пабе. Куда они всегда ходят. Флиртует и обжимается с ребятами у стойки. Притворяется, что его не существует. Почему она так себя ведёт? Полностью игнорирует их с Джеймсом. Утром, когда он мучался на толчке, сражаясь со злобным заговором, его мозг переключился на более приятные мысли. Вот идеальный способ отметить своё повышение и поправить свои дела. Или так казалось в тот момент. Теперь она собирается всё испортить, прилюдно унижая его. Ёбаная сука! Тёмные морщины ярости бороздят чело Калеба. На выдохе он вышёптывает слово «пизда». Достаточно громко, чтобы услышал Джеймс. Тот в ответ осушает пинту одним глотком.
