— Только не голубое с голубым, дорогуша. Никогда не накладывай на веки тени того же цвета, что и глаза. Для тебя, я думаю, лучше всего подойдут серебристый и сливовый оттенки.
Я опасалась, что тени сливового цвета будут создавать такое впечатление, словно мне подбили глаз, но ничего подобного не произошло. К тому времени как он наложил на веки сливовые тени, припудрил их серебристыми и обвел по контуру серебристо-серым карандашом, я выглядела потрясающе красивой. Потом он накрасил мне губы помадой персикового цвета, наложил блеск, и я пришла в полный восторг, увидев результат.
Вернулся Клайв и, окинув меня критическим взглядом, ворчливо пробормотал:
— Ладно, сойдет. Завтра утром будьте у меня в девять, приятели, чтобы приготовить ее к съемке.
В ту ночь Клайв приказал мне спать нагишом.
— Ночная сорочка может оставить рубцы на коже, а завтра твое тело должно выглядеть безупречно.
Я полночи не могла заснуть, удивляясь тому, что он сейчас находится за стенкой и, зная, что я лежу голая в постели, не предпринимает никаких шагов.
На следующее утро Клайв заставил меня надеть к завтраку его просторный шелковый халат, чтобы сохранить безупречное состояние моей кожи.
Явились Фил и Донни. Донни сразу же занялся моими волосами. Когда он закончил работу, я была разочарована. Мои волосы были взлохмачены, словно меня протащили сквозь живую изгородь, но он объяснил:
— Ты слышала, как о волосах говорят, что они взлохмачены ветром? Ну а я называю этот стиль «волосы, взлохмаченные постелью». Ты выглядишь так, словно только что встала после бурной ночи любовных утех. Глядя на твою фотографию, мужчины станут думать о сексе, а это именно то, чего мы добиваемся.
— Не забивай ребенку голову ненужными мыслями, — вяло пожурил его Клайв.
Я сердито взглянула на него, но он не обратил на меня внимания.
Потом Донни сменил Фил. Он повторил то, что проделал с моим лицом накануне. Работая, он задавал мне вопросы, чтобы узнать, все ли я запомнила. Он остался доволен результатами, хотя я сказала, что это напоминает мне экзамен в школе.
— Ты теперь учишься в Школе Жизни, — торжественно провозгласил Донни.
— Ну, если ты задумал поговорить о Жизни с большой буквы, то я лучше пойду закончу завтрак. Хани, ты что-нибудь запоминаешь? — проворчал Клайв.
— Конечно, запоминаю, — сказала я и не удержавшись добавила: — Свенгали.
— Ну что ж, пусть будет так. Только не забудь, что Свенгали владел телом и душой Трилби. О'кей, приятели, если вы закончили, то я, пожалуй, начну.
Фил и Донни ушли, у них начинался рабочий день в «Апокалипсисе». Клайв повел меня в студию, где сразу же развернул рулон синей бумаги, который сегодня не только служил фоном, но и закрывал пол. Он бросил на пол круглую подушку, обтянутую черным бархатом.
— Ты готова? — спросил он.
Я кивнула, от возбуждения лишившись дара речи. Клайв стащил с меня халат и указал рукой на круглую подушку. Я опустилась на нее, он включил музыкальный центр, и мы начали съемку.
Мы напряженно работали в течение часа. Я делала все, что он говорил, но что-то не ладилось. Я начала нервничать, уверенная, что разочаровала его. Когда он принялся ставить меня в нужную позу, от его прикосновений к моему обнаженному телу у меня перехватило дыхание. А когда он задел пальцами мои соски, я чуть не вскрикнула от возбуждения.
Клайв улыбнулся мне, и от его улыбки у меня замерло сердце. Я ждала от него дальнейших шагов и, когда он протянул ко мне руку, чуть не бросилась ему на шею. Но он лишь поднес мою руку к губам и прикоснулся ими к ладони. От удовольствия у меня по всему телу пробежали мурашки.
— Тебе это нравится, Хани? — тихо спросил он.
— Ты знаешь, что нравится, — едва дыша, ответила я.
— Не знаю, пока ты мне сама не скажешь. Я хочу, чтобы тебе нравилось все, что я делаю. — Он пощекотал мою ладонь кончиком языка, и я едва не завизжала от удовольствия.
С горящими глазами он с интересом наблюдал за выражением моего лица.
— Хочешь, сделаю так еще раз? — спросил он.
— Очень хочу.
Кончик его языка стал снова прогуливаться по моей коже. Сладкие ощущения от его прикосновений распространялись по всему телу и сосредоточивались между ног. Сердце у меня гулко колотилось, и в такт его ударам вздрагивало все тело. Мне было так приятно, что хотелось, чтобы Клайв не останавливался никогда. Я глубоко вздохнула и откинула назад голову, полностью погрузившись в эти чудесные новые ощущения.
— Не двигайся, оставайся на месте, — возбужденно сказал Клайв и, схватив камеру, начал лихорадочно щелкать затвором.
Я все горела от новых ощущений, которые он возбудил, но он не довел меня до высшей точки удовольствия. Я только начинала понимать, что такое желание, и готова была впасть в отчаяние. Меня взбесило то, что он самым бессовестным образом возбудил меня для того лишь, чтобы сделать хорошие снимки. Я сердито вскрикнула и тряхнула головой, чтобы убрать упавшие на глаза волосы. А Клайв в полном восторге без устали щелкал и щелкал затвором.
— Это великолепно, дорогая! — вопил он. — Ты выглядишь совсем как обезумевшая львица. Ну, сделай то, что мне надо…
Я бы с удовольствием, но он хотел не того, чего хотелось мне. Он просто хотел, чтобы я смотрелась так, как ему надо. Это было для Клайва важнее всего.
Наконец он издал победный клич.
— Мы сделали это! Эти снимки будут сенсацией! О'кей, теперь ты можешь одеться.
Он повернулся, чтобы уйти, но не тут-то было. Я схватила его за руку.
— Не уходи, — с трудом переводя дыхание, сказала я. — Ты не можешь бросить меня в таком состоянии.
Я заставила его сесть рядом. Он рассмеялся и отложил камеру в сторону.
— Я понимаю, что ты от меня хочешь, Хани, — сказал он. — Но тебе придется подождать, пока Свенгали не скажет, что ты готова. Я хочу сначала сделать много-много твоих снимков как… страстной девственницы.
— Ах ты сукин сын! — возмутилась я. — Ведь я не кусок глины, из которого ты можешь лепить все, что тебе захочется.
— Разве? — тихо сказал он. — А по-моему, именно этим ты и являешься.
— Но ты меня хочешь, — настаивала я.
— Конечно, хочу, — любезно согласился он. — Но есть множество других вещей, которые нужны мне больше, и ты поможешь мне получить их, Хани.
Разозлившись, я замахнулась на него, но он защитился рукой. И тут я почувствовала, как его другая рука скользнула между моими ногами и пальцы медленно поползли вверх, оставляя на коже пылающую дорожку там, где они к ней прикасались. Я вцепилась в его плечо и вся задрожала от возбуждения, когда он добрался до наэлектризованного местечка между ног. Там было влажно от нестерпимого желания, и он погрузил кончики пальцев во влагу и стал потирать это место, вызывая такое сладкое мучение, что мне хотелось, чтобы оно продолжалось бесконечно. Казалось, все ощущения, на которые способно мое тело, сосредоточились в одном этом местечке, пульсировавшем при каждом прикосновении Клайва.
