— Формально — да, — сказала она, и он ступил в ее комнату, с грубых, корявых досок на другие — лакированные под светлый дуб. На ковре стоял ярко-алый ларь, который она использовала в качестве столика. Кроватью ей служил диван с черно-белыми подушками и красными круглыми валиками по бокам. Еще у нее была пара плетеных кресел с такими же подушками, как и те, что лежали на диване. Барни пододвинул одно из кресел, а Сайан села на диван. Она разлила чай, разложила бутерброды и спросила:
— Как идет работа?
— Пока не очень. Я только начал, когда случилась эта авария. Теперь мне надо снова поймать настроение. — Барни не торопясь огляделся, поднялся и пошел в угол, где она иногда лепила, просто для развлечения. Это была совсем не ее стезя, она могла только копировать чужие работы, но ей нравилось это — ощущение глины в руках было целебным и отрадным, успокаивающим. Она понимала, что у нее нет в этом деле никакого таланта. В художественной школе они не проходили лепку. Только когда Сайан обзавелась собственным домом, она купила немного глины и попыталась кое-что слепить. Потом она сминала свои работы и делала другие — это было все равно что чертить что-нибудь или разгадывать кроссворды.
— Не смотри туда, — сказала Сайан.
— Почему? А что это такое?
— Кошка. — На самом деле это могло быть что угодно. Оно было квадратным, сидящим, и у него было два острых ушка.
— Вы продаете их в салоне? — спросил Барни, и Сайан тут же зашлась смехом:
— Ты шутишь! Лэнгли не дотронулся бы до такого произведения даже длинной-предлинной палкой. Я их делаю просто так, для развлечения.
— И кого ты этим развлекаешь?
— Себя! Я же их делаю. Потом смеюсь над ними как сумасшедшая и снова сминаю в комок.
— Похоже на садизм.
— Не больше, чем делать снеговика или замок из песка. А ты разве никогда не писал что-нибудь, а потом не рвал это и не засовывал в корзинку для мусора?
— Очень даже часто.
— Ну вот, это то же самое.
— Понятно, — сказал он. — Только, пожалуйста, не расплющивай его, пока я здесь, ладно? Он немножко похож на одного моего друга.
— У тебя, наверное, очень смешные друзья.
— Это точно. — Он вернулся и допил свой чай. — Тебе нравится Лэнгли, да?
— Конечно. — Сайан слегка порозовела. Она попыталась скрыть это, тряхнув головой, так что волосы упали ей на лицо и почти закрыли его.
— А насколько?
— Это уже мое дело.
— Ты собираешься за него замуж?
Это был очень прямой разговор, но обижаться было невозможно, потому что Барни тоже испытывал к Лэнгли сильные чувства. Конечно, это было не его дело, но нельзя было винить его за то, что он проявлял интерес.
— Мы знакомы всего три месяца, — сказала Сайан. — Еще рано о чем-то говорить.
— Девяносто дней.
— И что? — спросила она. — Это может показаться большим сроком при твоем ритме жизни, но для меня этого мало.
Он улыбнулся:
— Желаю тебе удачи. Мне кажется, ты как раз та девушка, которая ему нужна.
Может, он и насмехался над ней — хотя, если так, его издевка была хорошо замаскирована. Сайан сказала, намеренно откровенно во всем признаваясь:
— Надеюсь, Лэнгли тоже так думает.
— А ты не знаешь, как он к тебе относится?
— Нет.
— Есть очень мало вещей, которых невозможно добиться, если только ты серьезно нацелишься.
Все просто — загадай желание и осуществи его. Ему все доставалось поразительно легко, поэтому, хотя пишет он о вещах реальных и суровых, сам он еще мечтатель, подумала Сайан.
— Ты можешь манипулировать персонажами в своих сценариях, — сказала она, — но не всегда можно поступать так, как тебе хочется, с людьми из плоти и крови.
— Ты знаешь, можно. — Он поставил свою чашку и подался вперед, как человек, готовый доказать свою правоту. — Возьмем вашу ситуацию. — Он говорил так, будто она предложила ему тему для очередной серии телесериала. — Ты и Лэнгли. Он тебе небезразличен, и, скажу тебе как сторонний наблюдатель, у вас с ним много общего. Я готов был бы благословить вас в любой момент.
— Спасибо, — пробормотала она, и на этот раз в ее голосе чувствовалась насмешка.
Он не обратил на это внимания и продолжал:
— Лэнгли нужно немножко встряхнуть, ради его же блага. Пока он будет раздумывать, тебе сделает предложение еще кто-нибудь или ты надумаешь переехать отсюда.
— Оба варианта маловероятны, — сказала Сайан.
— Но Лэнгли должен понимать, что обе эти возможности существуют. И я думаю, что лучший ответ на это — немного соперничества.
Она подождала. Затем отпила чаю и спросила:
— И кто будет с кем соперничать и за что?
— Я буду соперничать с Лэнгли. За тебя.
Она хрюкнула от смеха в чашку. Но Барни не стал смеяться:
— Я говорю серьезно. Если Лэнгли сам не видит, до чего ты привлекательная девушка, то кто-то должен внятно и доходчиво ему это разъяснить.
— Что ж, если ты можешь сделать это деликатно, пожалуй, я не против. Ты ему можешь, например, намекнуть, что я неплохая хозяйка.
— И готовишь превосходный бисквит «Виктория»!
— Думаю, об этом он уже знает. — Она сморщилась. — Не слишком изысканно, да?
— Зато питательно.
Она снова засмеялась, хотя где-то внутри нее смех замер. Не слишком изящно, зато питательно — вот что можно сказать про Сайан Роуэн.
— Пожалуйста, бери еще бутерброды, — сказала она.
Барни взял бутерброд и, мешая сахар в чашке, сказал:
— А можно мне побыть в комнате Нелли еще час или около того?
— Это не моя комната. Скорее уж это я буду тебя беспокоить, а не ты меня. Иногда я включаю радио. А еще всем известно, что я передвигаю мебель туда-сюда.
Он усмехнулся:
— Это меня не будет беспокоить. Видела бы ты места, где мне приходится обычно работать.
— Что, там бывает шумно?
— Самого себя порой не слышу.
Наверное, там много отвлекающих моментов — Сайан не сомневалась в этом. Как, например, та девушка по имени Натали. Она спросила:
— А ты не собираешься звонить Натали?
— Как только приду домой. — Он имел в виду — когда вернется в салон. Джордж разрешил ему пользоваться своим телефоном, но наверняка Натали потерпит, пока он закончит работу. — Ты не возражаешь, если я заберу чай с собой и допью в той комнате?
— Конечно нет. Мне все равно надо шить занавеску.
— Очень символично, — сказал Барни. — Если все пойдет по плану, скоро Лэнгли начнет настаивать на том, чтобы между нашими комнатами установили дверь, запирающуюся с двух сторон.
