— Мы ведь муж и жена. И вот уже пять лет спим вместе. Неужели одна-единственная ночь что-то изменит?
Конечно же изменит, и еще как! — подумала Элизабет. Уж кому, как не ей, знать, что он сумеет взять ее, стоит им оказаться в одной постели. Да она и сама не сможет противиться ласкам, которые он пустит в ход. Нет, не стоит даже близко подпускать его к себе. Ничего хорошего ей это не сулит.
— Повторяю, или ты спишь в гостиной, или уезжаешь, — твердо произнесла женщина.
— Согласен, — ответил тот.
И это ее мгновенно насторожило. Не в привычках Грега было так быстро сдаваться.
3
На улице было темно, холодно и вовсю мело. Грегу понадобилось минут пять, чтобы отыскать машину и взять из нее дипломат. Правда, по просьбе Элизабет еще пришлось загнать пикап в гараж, запереть ворота и включить сигнализацию.
Возвращаясь, Грег в какой-то момент даже испугался, что сошел с тропы и уходит от дома. Выручила тускло мерцающая в снежной замяти внешняя подсветка. Что ж, неудивительно, при такой метели легко сбиться с пути, и это может стоить жизни. Он ощутил нечто вроде благоговейного ужаса перед разбушевавшейся стихией, которая нагрянула откуда-то из арктических просторов, накрыв собой лесистые холмы Вермонта.
Оказавшись наконец на ступеньках дома, он ввалился в прихожую и поспешно захлопнул дверь, чтобы беснующаяся непогода не намела вслед за ним целый сугроб.
— Давай я тебе помогу, — предложила Элизабет и, стянув с него пальто и шапку, поочередно встряхнула их, сбросив на пол комья снега. — Иди в гостиную, грейся, я зажгла камин.
Грег с благодарностью кивнул. Ему приятно было, что за ним ухаживают, и он ощутил себя этаким первобытным охотником, вернувшимся наконец к подруге в пещеру. Правда, его добычей был не косматый мамонт, а самый что ни на есть банальный дипломат с документами.
Грег прошел в гостиную, скинул ботинки и прилег на диван, подложив под голову маленькую подушку. Наверняка сказывалась разница во времени, от этого и мысли становились вязкими, и глаза слипались. Что ж, пока все не так уж и плохо, подумалось ему. Его оставили в доме, тут тепло, уютно… На этом оценка ситуации была прервана, поскольку он провалился в глубокий, спокойный сон…
Так что Элизабет, заглянув в гостиную, застала его уже спящим. Она устроилась в кресле у догоравшего камина, откуда хорошо было видно лицо мужа. Вид у того был усталый. Слишком рьяно отдается работе, подумала женщина, так нельзя. Вот уже год он трудился без отпуска, как заведенный, не зная ни сна ни отдыха. Но при этом никогда не жаловался и вообще избегал с ней разговоров на эту тему.
Странно, а ведь когда-то они могли часами болтать о чем угодно. Но в последнее время, и Элизабет это чувствовала особенно остро, между ними словно выросла каменная стена. Впрочем, скорее всего его молчание было связано не с враждебностью и не с безразличием, а с самой обыкновенной усталостью. Поэтому ему иногда не только говорить, а даже пальцем пошевелить не хотелось. Силы оставались разве что на работу да на эти, увы, безуспешные попытки сделать ей ребенка.
На глаза навернулись слезы, и она торопливо смахнула их. А как счастливы они были раньше! Тогда казалось, что никакие испытания им не страшны и нет на свете ничего такого, с чем им не удалось бы справиться. Конечно, случалось, что они ссорились, но быстро мирились…
Теперь же, если что и связывало их, — так это общие воспоминания об упущенных возможностях, ощущение, что самые заветные мечты так и не сбылись, а в данную минуту еще и усталость.
Элизабет откинулась в кресле и вздохнула. Как ей хотелось побыть одной! Она сама до конца толком не понимала этого, пока не приехала сюда, в лесную глушь. И тут ей показалось, что с плеч свалился тяжкий груз. Наступило вожделенное освобождение от недовольных взглядов Грега, от собственной внутренней неудовлетворенности, от утомительного внимания со стороны подруг, которые хотели бы видеть в ней идеальную спутницу во время вылазок за покупками или советчицу в семейных делах. Кстати, последнее уж совершенно странно. Какая из нее советчица? Но, например, Крис, у которой с мужем разладились отношения, почему-то вдруг обратилась за советом именно к ней. Можно подумать, они с Грегом являли собой идеальную пару!
Элизабет почувствовала, как что-то обожгло ей руку, и, взглянув, увидела слезу, потом еще одну. Пусть себе капают, если им так хочется, подумалось ей. Собственно, это с ней происходило не впервые. Она уже давно научилась беззвучно лить слезы, пока Грег мирно посапывал рядом в постели.
Когда Грег проснулся, в комнате горел свет, за занавесками светлело утро, часы у него на запястье показывали девять. Он лежал, распростершись на диване, и тихонько наблюдал за женой, которая спала в кресле. Она плакала, подумал он, заметив на ее щеках следы слез, темные дорожки от расплывшейся туши. Внутри у него все сжалось, нестерпимо захотелось утешить ее, прижать к себе, приласкать и согреть. Но неизвестно было, разрешат ли ему это сделать.
Из-за чего любимая им женщина может лить слезы? До сегодняшнего дня он наверняка объяснил бы это ее состояние тем, что она не может зачать ребенка. Но теперь такой уверенности у него не было.
Может быть, у нее роман? Впрочем, нет, исключено, он бы это почувствовал сразу. А вдруг она специально избегает беременности, принимает таблетки… Ведь ее нежелание пройти полное медицинское обследование легко объяснить тем, что ей и так хорошо, а ребенок был бы только в тягость. Ведь она накануне прямо заявила нечто подобное. Тогда он пропустил ее слова мимо ушей, подумав, что жена просто пытается хоть как-то себя утешить. Но, может, она действительно не хочет иметь детей? А если и хочет, то не от него…
Эта мысль его отрезвила подобно холодному душу. Кто знает, не исключено, что за неожиданным бегством Элизабет кроется нечто большее, чем просто душевный порыв. У него создалось впечатление, что она тщетно пытается разобраться, нужен ли ей вообще их брак. Впервые за годы совместной жизни в его душе шевельнулся страх.
Грег не сводил глаз со спящей Элизабет. Он страстно желал, чтобы вернулись те дни, когда они понимали друг друга с полуслова и им было легко и весело. Какая она тогда была живая, забавная, остроумная… Ее достоинства он мог бы перечислять до бесконечности. Элизабет и сейчас оставалась такой, вот только что-то погасло в ней, надломилось в душе.
Ему вспомнилась их первая встреча на свадьбе Джессики и Рона. Грегу тогда довелось быть шафером, а ей — подружкой невесты. Он увидел Бетти, и сердце его учащенно забилось. Во время свадебного приема Грег не отходил от нее ни на шаг, сумел завести разговор и познакомиться поближе. Оказалось, что его новая знакомая не только красавица, но и умница.
Элизабет отличалась острым, критическим сладом ума. Впрочем, не менее остра была и на язык. Грег вспомнил, что у них постоянно возникали разногласия, какой бы темы они ни касались — от веяний моды до котировок акций.
— И чем бы ты хотела заниматься в жизни? — поинтересовался он.
