Я увидела, что мистер Пембертон снова извлек свою омерзительную кожаную записную книжку с пачкой писем от моей матери, о которых я как-то забыла. И на этот раз в руках у него оказался какой-то документ официального вида, который он положил перед собой.
— Боюсь, — мягко пояснил он, — что это вы впустую теряете время, мисс Воген. Ваша мать уже дала разрешение на использование этого дома. К нашему взаимному удовлетворению.
Я не вымолвила ни слова в силу простых причин: мне было нечего сказать и у меня перехватило дыхание. В любом случае у меня не было слов, чтобы в полной мере выразить свои чувства. Теперь у меня почва ушла из-под ног, и я не могла отделаться от впечатления, что наш дом медленно оседает. Я была в таком шоке, что, услышав скрип гравия на аллее, нимало не удивилась бы, ворвись сейчас на полном скаку мисс Миранда, окруженная призрачным свечением, видным даже при солнечном свете.
Но звук усилился, и я поняла, что это двигатель автомобиля. Единственным отблеском был солнечный блик на ветровом стекле красного Таниного «мини». Все еще не в силах поверить происходящему, я проводила взглядом мистера Пембертона, который подошел к западному окну, откуда было видно, как Таня и моя мать вылезают из машины. Он положил записную книжку на стол и оперся руками о каменный подоконник.
Отнюдь не из любопытства, а скорее из-за потрясения, с которым смотрят на гонца, принесшего дурную весть, я уставилась на блокнот. Он лежал открытым — на этот раз не на письмах матери и не на официальном документе, а на фотографии обаятельнейшей рыжеволосой девушки.
Еще минуту назад я могла бы поклясться — ничто не в силах смягчить владевшие мной мрачные чувства, смешанные с гневом. Но при виде фотографии это случилось. Не потому, что неизвестная была самой красивой девушкой из тех, кого мне доводилось видеть. А потому, что она каким-то невероятным образом напоминала картину, висящую на галерее менестрелей. Картину, на которой была изображена мисс Миранда.
Глава 4
К сумеркам битва за Холлиуэлл-Грейндж завершилась. Потому что, по сути, она и не начиналась. Я была обезоружена: все мои доводы сошли на нет, когда я увидела выражение лица матери. В ее глазах читалась странная смесь нежной материнской заботы и торжества, с некоей долей разочарования. Такое выражение бывает у родителей, когда, преподнеся ребенку дорогой подарок, они обнаруживают, что любознательный отпрыск уже заглянул в коробку.
— Как ни странно, мама ожидала от нас обеих выражения искренней радости. — Я сидела на краю Таниной постели, а она, примостившись у туалетного столика, возилась с новой пудрой «Ля Помпадур». За распахнутыми окнами стояла теплая душистая ночь, где-то вдалеке послышался гром.
— Что я ей и выразила, моя любимая сестренка. Я была просто потрясена! — Таня нанесла пятнышко тона на кончик своего безукоризненного носика и склонила голову набок, чтобы оценить эффект. — То была блистательная идея. И подумать только, она все держала при себе! Я прямо вижу, как она вырезает газетное объявление и пишет ответ. И ни словом не обмолвилась! Кто сказал, что женщины не умеют хранить секретов?
— Она всегда втягивала нас в свои великие проекты, не так ли? — тихо сказала я.
— Еще бы! А как увлеченно она читала колонки частных объявлений! И еще каталоги.
— Помнишь, когда у нас появилась Леди Джейн? Тоже в результате объявления в частной колонке. Мы и знать ничего не знали, пока ее не доставили. Помнишь?
— Мне ли это забыть? «Отдаем в хорошие руки, — процитировала она, — прекрасную серую кобылу. Ходит под седлом и в упряжи. Требует особого обращения». Мы даже не знали, как к ней подойти. Но, в общем мы с ней справились. Или, точнее, ты. — Милые синевато-зеленые глаза Тани, лукаво поблескивая, смотрели на меня из зеркала. — Будем надеяться, что ты столь же быстро справишься и с этой командой киношников.
— Думаю, им потребуется несколько иное обхождение.
— Им? — с невинным видом переспросила Таня. — Или ему?
Но я не клюнула на эту наживку. Я спросила, помнит ли она, как мама купила нам на Рождество большие куклы, которые умели ходить и разговаривать. Раздобыла она их задешево, поскольку игрушечный магазин крепко пострадал из-за пожара.
— Господи, конечно. Я тогда надеялась получить губную помаду и маникюрный набор, а ты хотела уздечку с трензелем и какую-нибудь упряжь.
В первый раз после появления мистера Пембертона я развеселилась.
— То-то и оно, — продолжила Таня. — Я говорила ей, что такая домашняя птичка, как ты, будет орать как резаная. Из-за этой киногруппы.
— Но ведь я не орала, так ведь? Молчала, как воды в рот набрав.
— Да. Но по выражению лица мистера Пембертона я поняла, что до нашего появления ты уже успела выдать ему по первое число.
— Возможно. Но я испытала такое потрясение! Потребовалось время, чтобы принять эту идею.
— Вот и хорошо. — Таня взмахнула пуховкой, которую она обмакнула в блестящую светлую пудру. — Тебе надо выбраться из своей привычной колеи. Хоть немного узнать жизнь, моя дорогая. Только подумай о всех интересных людях, которых ты встретишь, — кинозвезды, операторы, осветители, журналисты.
— Я уже встретила одного из них, — сухо заметила я. — И вовсе не горю желанием знакомиться с остальными.
Вскинув брови, Таня рассмеялась:
— Да, это явно не любовь с первого взгляда.
Я ответила, что это было бы самым большим недоразумением года.
— Я должна была бы догадаться, — сказала Таня, — что человек, который укрощает амбициозных кинозвезд, без труда оставит от сельской учительницы мокрое место.
Мы расхохотались, и я призналась:
— В определенной мере так оно и было. Мне казалось, что меня пропустили через мясорубку, если ты это имеешь в виду. — И затем, чтобы поддеть ее, я добавила: — Но как бы там ни было, и к тебе и к матери он относится совершенно по-другому. Похоже, ты произвела на него впечатление.
Услышав, как у нее со всхлипом перехватило дыхание, я бросила взгляд на ее отражение в зеркале. Как ни странно, я всегда стремилась защищать и опекать сестру, хотя она была на полтора года старше меня и казалась куда умнее.
Дело в том, что, при всей своей яркой и броской привлекательности, Таня так и не обрела счастья. У нее была фигура манекенщицы, изящная и тоненькая, правильные черты овального лица с высокими скулами, гладкая белоснежная кожа, а свои густые каштановые волосы она укладывала на французский манер.
Конечно, Таня утверждала, что успехом своей внешности она обязана косметике фирмы «Мадам Помпадур», сотрудницей которой она являлась, хотя даже без макияжа, без маникюра и изысканной прически она оставалась столь же привлекательной. Но я-то знала, как она беззащитна и ранима. Ибо ее облик, от которого нельзя было оторвать глаз, притягивал явно не тех мужчин.
И теперь, глядя на ее отражение, я увидела, как сузились ее тщательно подведенные глаза. Рука с пуховкой остановилась на полпути. Мне показалось, Таня чуть покраснела. Затем она опустила взгляд и пробормотала, что, мол, испортила макияж. Пока она стирала несуществующие мазки, ей, судя по всему, что-то пришло в голову, и она приняла решение, потому что повернулась на стульчике и оказалась лицом ко мне.
