Чистое, почтенное, добросовестное убийство — и привет!
Жертва лежала там, куда упала, за это патологоанатом мог поручиться собственной головой. Никто труп не перемещал, не трогал и не перетаскивал, скелет был просто вне конкуренции.
— Он так и рухнул лицом вниз, — объяснял патологоанатом каждому, кто попадался ему под руку, после чего тут же вспоминал, что лица-то как раз в данном случае и нет. — Э-э-э… то есть, ничком. В левой руке он держал грабли, они полетели в яму с ним вместе и упали параллельно телу. В правой руке, в кулаке, он тоже что-то держал, вот эту вот фиговину, потому что ничего другого там не было.
«Эту фиговину» специалисты по технике обозвали напильничком, потому что лучшее определение как-то не пришло им в голову. Нетипичная это была штука, им никогда прежде не доводилось ничего такого видеть. Предмет мог использоваться с различными целями, но наверняка для заточки маленьких и густых зубьев весьма оригинальных грабель, прильнувших в парнике к скелету.
Самому же скелету, принимая в расчет все обстоятельства, было лет пять. Разумеется, в качестве скелета, — раньше он был живым анатомическим целым, которое в потрясающе здоровом состоянии прожило сорок пять лет. Сейчас, будь владелец скелета в живых, ему было бы примерно лет пятьдесят.
Голову отрезали чем-то очень острым, ровно в том месте, которое наверняка бы выбрал опытный и сноровистый палач. Экая досада! Если учесть, что профессия палача уже довольно давно захирела окончательно, не было смысла искать профессионалов.
— Скажите, а косу вы тут никогда не держали? — уныло поинтересовался комиссар Возняк, на которого повесили это следствие, что в отличие от пана патологоанатома его никак не осчастливило. — Или, допустим, серп?
Следствие упорно топталось на участке, где техник с фотографом все еще обыскивали все движимое садовое имущество в надежде найти что-нибудь, что удастся понять и привязать к убийству. Кроме того, оставался шанс, что приедет кто-то еще из пугающе многочисленных садоводов с этой делянки. Пока что в распоряжении комиссара были Леокадия, Паулина, Феликс, Марленка, Бронька и двоюродная золовка Леокадии, немыслимо худая Цецилия. Временное отсутствие Теодорчика было вызвано визитом к зубному врачу.
К несчастью, все присутствующие пять лет назад довольно долго не появлялись на участке, однако никто не мог ничего толком объяснить.
— Я один раз была, — тихонько призналась Цецилия. — Но это было сразу, как вы уехали, в самом конце мая… или в начале июня? И Ясь тут с кем-то разговаривал насчет парничка, то есть насчет компоста… то есть, чтобы из компоста сделать оранжерейку… то есть я ничего не поняла. Я не хотела вмешиваться, посадила только ту чайную розу, которую дома вырастила, и она принялась! О, во-о-он там растет.
Все оглянулись на чайную розу, действительно роскошную.
— А еще я ужасно оцарапалась и поехала домой, — закончила свою повесть Цецилия.
— А этот Ясь что? — спросил комиссар сурово, хотя и не слишком внятно.
— Так его уже три года как на свете нет, царствие ему небесное и вечная память! — вздохнула Бронька. — Но вы бы и так ничего от него не добились, у него был страшенный склероз.
— И что, непонятно, с кем он тогда разговаривал? Про этот парник?
— Я почти ничего не видела, — прошептала Цецилия. — Я только разочек взглянула… очень красивый мужчина был, прямо как статуя. Совсем незнакомый.
— Может, Ядзя что-нибудь знает, — подсказала Бронька. — Если кто и знает, то только она. Сестра все же. Они с Ясем и жили вместе.
— И где она?
— В костеле, небось, за упокой души скелета молится…
Комиссар вежливо попросил паспортные данные Ядзи, у которой, по слухам, склероза еще не было. Перешагнув семьдесят пятую весну, она оставалась крепкой и жилистой, поэтому на участке она обязательно должна была показаться. Усердно сосредоточившись и подсчитав годы на пальцах, Бронька дала показания, что тем летом она тоже разок сюда приезжала вместе с Теодорчиком, но уже в июле, в самом начале. Они попытались навести хотя бы подобие порядка, но не справились — растительность разбушевалась, а им еще приходилось заниматься участком кузена, поэтому в основном они сидели в Наленчове. Два сада, совсем не рядышком, да еще собственный дом, куда как; раз маленькие племянницы приехали на каникулы, — для нормального человека уже слишком, и они на этот участок и впрямь махнули рукой. Разве что помидоры собрали, потому что после жары они начали созревать. А, и фрукты, и ягодки тоже…
Сагу о витаминах комиссар придушил в зародыше.
Он мрачно оглядел бесполезных свидетелей. На участке гостей — что сельдей в бочке, и аккурат в том году летом никого здесь не было, ну что за люди! У него смутно мелькнула мысль, что, будь они в то лето здесь, так: и убийства бы не произошло…
Единственную радость принес ему до сих пор молчаливый Феликс Тот признался, что да, обязанность заботиться о саде лежала на нем, но, во-первых, его отсюда грубо выставили — по крайней мере ему так: показалось, а во-вторых… ну ладно, придется признаться: он сильно болел. Как: раз тогда пришло уведомление, что у него есть шанс на операцию в Швейцарии, он этой операции ждал как: спасения. В неприятные подробности он вдаваться не собирается, но — поехал. Стоила операция дороже каменного моста, но, к счастью, все прошло удачно, благодаря чему он жив и, кроме того, — здоров.
За границей он просидел долго, факт, потому как выздоровление и так: далее, а когда вернулся, никому ничего не рассказывал, потому что глупо себя чувствовал: где это видано, так себя лелеять, столько денег на себя потратил…
А участок он и впрямь забросил, отчего ему стало еще более стыдно, по закону-то ведь он за делянку отвечает.
Наконец-то выяснилось, кто тут хозяин!
* * *
Феликс, значит. Это ему завещал право пользования и даже владения дедушка Паулины и Леокадии, который вдобавок приходился двоюродным дедом Иоанне, дядей Ядзе и Ясю и четвероюродным дедом Броньке…
О нет, таких семейных сложностей комиссар уже не мог вынести. Повесть о родословной он отрубил одним махом, совсем как голову несчастному скелету, и задал только один вопрос.
— Почему?!
— А он считал, что мы все, вместе с бабулей, больные на голову, и ни у кого нет даже куриных мозгов, — беззаботно и не задумываясь ответила Леокадия. — Мы или рассоримся, или загадим участок, или его у нас отберут, или еще что-нибудь.
— Ну, вот вам и пожалуйста, он был полностью прав, — с непонятным злорадством вставила Паулина. — «Еще что-нибудь» как раз и случилось.
Естественно, «еще что-нибудь» не давало комиссару покоя.
Мигом найденная жилистая Ядзя вспомнила тот год, когда компостная яма должна была превратиться в роскошный парник, потому что ей самой было интересно, что же из этого выйдет. Ясное дело, не вышло ничего, это ее очень разочаровало, да так, что она вообще перестала приезжать на делянку, тем более еще и Ясь разболелся. Ну да, плохо-то у него было только с головой, в остальном он был здоров, только мозги у него в кашу превратились, и он такую чушь молол…
