— Меня зовут Дункан, — сказал он, протягивая ей руку. — Роберт Фэйрфакс Дункан. Счастлив познакомиться с вами, мисс Ловатт. Я слышал о вашем приезде.
— О! — Ким гадала, кто бы это мог быть, почему был так уверен в своих сведениях и оценивал ли он миссис Фабер так же низко, как и хозяин поместья.
— Конечно. Здесь любой пустяк — новость… А уж новоприбывший — новость вдвойне! — Казалось, Дункан забыл, что все еще держит Ким за руку, и ей пришлось приложить некоторое усилие, чтобы освободиться от его сильных загорелых пальцев. — Прошу прощения! — Он беззаботно улыбнулся. — Надеюсь, я не сделал вам больно? Я не очень-то привык к миниатюрным девушкам вроде вас… Здесь они вырастают довольно крупными.
Ким бросила взгляд на его лошадь.
— Вы уже ездили верхом? — спросила она. — Должно быть, было совсем темно, когда вы выезжали.
— Да. Но я как раз люблю это время, если, конечно, погода хорошая. Мне нравится смотреть, как бледнеют звезды и разгорается рассвет. На прошлой неделе лило как из ведра, так что мне пришлось сидеть дома. — Он повернулся, словно собираясь сопровождать ее до дома, и она зашагала вместе с ним, чувствуя себя совсем маленькой рядом с таким высоким мужчиной. — Кстати, я управляющий Гидеона, так что буду болтаться под ногами большую часть недели. Я живу в домике вон там… — Он неопределенно махнул рукой. — Это был один из охотничьих домиков, но сейчас его переделали в соответствии с моими скромными потребностями.
— Как мило, — заметила Ким.
— В моем доме сейчас небольшой беспорядок, поскольку я одинок и не принадлежу к числу тех холостяков, которые всегда аккуратны и опрятны. — Ким подняла на него глаза и снова встретила его улыбку. — Если когда-нибудь зайдете ко мне, вам придется буквально продираться сквозь дебри, но, если вы предупредите меня о своем визите, я заранее устрою генеральную уборку.
Она рассмеялась:
— В таком случае я воздержусь от предупреждения и избавлю вас от хлопот.
— Мне это не доставит никаких хлопот, уверяю вас. — Следующий его вопрос прозвучал более робко: — Кстати, вы ездите верхом? Если вы любите езду, Гидеон мог бы предоставить вам лошадь. А я был бы счастлив время от времени составить вам компанию.
— Благодарю, — ответила, она, — я действительно езжу верхом. Мой отец был известным наездником, участвовал в скачках с препятствиями, но, боюсь, все его вещи и награды сейчас где-нибудь затерялись.
— Вы хотите сказать, что он…
Она кивнула, прикусив губу:
— Да… И моя мать тоже. Они попали в авиакатастрофу… вместе.
— О, мне так жаль! — расстроенно проговорил Дункан. — Для вас это, должно быть, было ужасным потрясением… Сколько вам тогда было лет?
— Восемнадцать. Сейчас мне двадцать пять.
— Мне с трудом верится в это, — произнес он, недоверчиво взглянув на нее, и Ким знала, что он не шутит. Может быть, виной тому были прядки темных волос, спадавшие ей на лоб, а может быть, та прямота, с которой она встречала его взгляд. По ней никак нельзя было сказать, что она стесняется мужчин, даже когда они смотрели на нее так, как он смотрел сейчас; возможно, причина была в том, что до сих пор ей не приходилось часто иметь с ними дело. Хотя вряд ли такое было возможно в двадцать пять лет. Гораздо более вероятно, подумал он, что она уже давно читает их как открытую книгу.
Ким была хрупкой как эльф, очаровательно маленькой. Дункан лихорадочно размышлял, какое сравнение подойдет ей больше всего, и единственное, что приходило ему на ум, — гардения… да, Ким была такой же хрупкой и белоснежной.
— Кажется, я припоминаю, что капитан Люсьен Ловатт выполнял потрясающие трюки на международных скачках, — задумчиво произнес он. — Он, случайно, не ваш отец?
— Да, это был мой отец, — признала она с гордостью.
Дункан снова протянул ей руку:
— Тогда мы просто не можем позволить его дочери обходиться без утренней поездки. Я поговорю с Гидеоном, когда он вернется. У нас есть маленькая каштановая кобылка, которая прекрасно вам подойдет. Я уверен, он согласится, чтобы вы ездили на ней.
— Неужели? — Она бросила на него скептический взгляд.
Дункан улыбнулся, словно понял значение этого взгляда.
— Не думайте о Гидеоне превратно, — сказал он. — Иногда он бывает нетерпим к чему-либо, но по большому счету он вполне разумен. Его мать доставляет ему немало хлопот, но это ведь вполне объяснимо, не так ли? Вы ведь уже виделись с ней?
— Да, мы с ней разговаривали вчера вечером.
— Что ж, тогда вы должны понимать, о чем я говорю… Гидеон никогда не получал от нее поддержки. Она живет в своем собственном мирке.
— Может, в этом есть и его вина, — заметила Ким.
Дункан улыбнулся так, словно ее слова позабавили его, но потом вновь посерьезнел.
— Кстати, я чуть не забыл. Вчера вечером звонила Нерисса. У нее неприятности… Будьте добры, передайте эту информацию миссис Фабер.
— Что-то серьезное?
Он взглянул на нее:
— Неприятности в семье… Миссис Фабер поймет, что имеется в виду.
— Господи, — сказала Ким. — А мистер Фабер вчера внушал мне, насколько повезло его сестре и что у нее образцовая семья.
Дункан сурово посмотрел на нее.
— Звонок пришел в мой коттедж, потому что в Мертон-Холл был Гидеон, — объяснил он. — Нерисса знала об этом, поэтому связалась со мной… Она и раньше так поступала.
— Понятно, — ответила Ким.
Он проводил ее до подножия лестницы на террасу, помахал ей шляпой и подождал, пока она войдет в дом, прежде чем развернуться и направиться обратно в сторону подъездной аллеи. В доме Ким посмотрела на циферблат часов в холле и ужаснулась. Было уже без пяти десять, и не осталось времени, чтобы переодеться во что-либо более подходящее, так что она просто забежала в библиотеку, схватила свой блокнот и несколько недавно заточенных карандашей и поспешила к лестнице наверх.
Траунсер уже ожидала ее и незамедлительно провела в апартаменты миссис Фабер. На этот раз Ким отвели прямо в гостиную, и там, к своему удивлению, она обнаружила миссис Фабер, уютно устроившуюся в удобном кресле; та не просто выглядела совершенно спокойной и готовой принимать посетителей — она была одета в прекрасный кашемировый костюм нежно-розового цвета, а на изящных ногах ее красовались розовые бархатные домашние туфли.
Она протянула Ким руку и явно была очень рада видеть девушку. Когда Ким начала извиняться за свою неподобающую одежду, миссис Фабер покачала головой и воскликнула:
— Чепуха! Как будто это имеет какое-то значение, милая. И потом, вы в любом случае очаровательно выглядите… Но не позволяйте, чтобы Гидеон увидел вас ходящей по дому в таком виде, хорошо? — попросила она, понизив голос до выразительного шепота, хотя они были в комнате одни. — Он ненавидит, когда женщины ходят в брюках, так же как когда они слишком ярко красятся, ну и тому подобное. В глубине души он немножко ханжа.
