— Неужели сразу после ланча будет чай? — ужаснулась Элизабет.
— Ну а ты как думала? — расхохотался Марк. — Это же прекрасная валлийская традиция: не отходить далеко от кормушки! Я всегда подозревал, что в такие дни прислуга проклинает небеса, заставившие ее наняться в этот зачумленный дом к проклятой старой аристократии!
Следующие полтора часа Уотсон–младший развлекал Элизабет различными историями из жизни друзей и соседей семьи. А совсем перед временем чая их идиллию нарушил бесцеремонно ворвавшийся с улицы громкий звук — какая–то машина на высокой скорости влетела на гравиевую подъездную дорожку и, взвизгнув тормозами, остановилась почти под самыми окнами.
— А вот и явление вечера номер раз… — Марк шутливо закатил глаза. — Похоже, прибыл наследник престола. Я пойду с ним поздороваться, а ты пока побудь у себя — все равно гости разошлись, а тебя по всем канонам представят только во время чая или за вечерней трапезой.
Марк заторопился прочь из ее комнаты, на ходу поправляя галстук, а Лиз подбежала к окну, сгорая от любопытства. Впритык к широкому крыльцу стоял шикарный «бентли», из которого без лишней спешки вышел статный мужчина, обошел автомобиль и подал руку выпорхнувшей к нему навстречу девушке. Роберт Уотсон, старший сын и наследник сэра Ричарда Бенсингтона, показался Элизабет слишком молодым. Она много слышала о нем от Марка, который искренне восхищался Робертом, и ей всегда казалось, что он должен быть старше. В конце концов, ему пришлось возглавить бизнес своего отца, который удалился от дел, и вряд ли с этим справился бы юноша.
Однако Роберту, похоже, не было еще и тридцати пяти. У них с Марком, должно быть, совсем небольшая разница в возрасте — два или три года. Истинно кошачье любопытство (если бы Марк увидел ее в эту минуту, то не преминул бы еще раз вспомнить о Бастет) заставило Элизабет с интересом рассматривать старшего брата своего любимого. Они были похожи и не похожи одновременно. Роберт был примерно такого же роста, как и Марк, но шире в плечах — пожалуй, брат смотрелся бы рядом с ним хрупким. Его плавные движения говорили о том, что, осознавая немаленькие габариты, этот сильный мужчина привык сдерживать порывы. Каштановые волосы, унаследованные, видимо, от отца, Роберт подстригал более коротко, чем Марк, — законы бизнеса диктовали определенный этикет не только в одежде, но и во всем внешнем облике, а положение «модного» солиситора позволяло своему обладателю некоторые вольности. Интересно, глаза у него такие же карие, отцовские? Элизабет так увлеклась, Что даже по–детски вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть старшего брата Марка.
В следующее мгновение она получила возможность удовлетворить свое любопытство. Видимо, Роберт Уотсон почувствовал, что на него смотрят. Он поднял голову, и его взгляд лениво скользнул по окнам второго этажа Бенсингтон–холла, где располагалась и комната Лиз. Сапфирово–синие глаза — точно такие же, как у леди Бенсингтон, — остановились прямо на мисс Смолвуд, и она почувствовала, что не может пошевелиться — этот взгляд как будто поймал ее в ловушку. Ее обдало жаром и пригвоздило к месту, и девушка почувствовала, что не может оторваться от созерцания этого лица: тяжеловатого подбородка, насмешливо вздернутых густых бровей, слегка сгорбленной переносицы и упрямо сжатых губ. Взгляд синих глаз по–хозяйски неторопливо прошелся по застывшей на фоне окна фигурке Лиз, оценивая ее с вызывающей бесцеремонностью. Но тут Роберта Уотсона окликнула его подруга, он отвел глаза, и Элизабет торопливо отпрянула от окна…
Она спускалась к чаю, чувствуя, как пламенеют щеки. Старший брат Марка, которому она должна была быть представлена, после поединка взглядов наверняка считает ее чрезвычайно наглой особой. Не хватало ей недовольной леди Бенсингтон, так она, еще даже не пообщавшись, умудрилась, похоже, настроить против себя и Роберта Уотсона. Чтобы хоть как–то успокоиться, Элизабет приняла решение прийти в столовую пораньше — она рассчитывала застать там Марка, в присутствии которого чувствовала себя гораздо уверенней. В конце концов, это он привез ее на семейно–дружеский сбор и должен взять «под крыло», по крайней мере, до завершения вечеринки.
За приоткрытой дверью в малую гостиную на втором этаже, где, как известил ее дворецкий, должен был быть накрыт стол к чаю, Лиз неловко зацепилась за что–то каблуком и вынуждена была остановиться. Она чуть не упала и наклонилась, пытаясь совладать с упрямой босоножкой, когда…
— …Марк, как обычно, в своем репертуаре, — донесся до нее голос леди Бенсингтон. — С ним приехала девушка, которую он представил как своего будущего партнера по юридической практике. Совершенно не нашего круга, разумеется.
— И что в этом такого? — произнес в ответ приятный низкий мужской голос. — Понятие «человек нашего круга», во–первых, осталось в прошлом веке, а во–вторых, совершенно не обязательно для бизнеса. Для того чтобы успешно строить юридическую карьеру, в наше время не считается необходимым родиться с серебряной ложкой во рту. Несомненно, Марк в этом разбирается лучше, поэтому и выбрал себе достойного партнера.
Элизабет присела на корточки и вывернула ногу, пытаясь освободить каблук, застрявший между тугим ковром и плинтусом. Разговор явно был не предназначен для ее ушей, и если вдруг ее застанут подслушивающей под дверью, то все попадут в еще более неловкое положение. От смущения она готова была провалиться сквозь пол, но скорее убежала бы, если бы позволили обстоятельства. И зачем только она решила прийти к чаю пораньше?! Почему ей не пришло в голову, что это привилегия хозяйки, которая может быть не рада вторжению гостьи?!
Лиз изо всех сил пыталась освободиться из ловушки, но проклятая босоножка нипочем не желала выходить из паза, который словно был для нее предназначен. Она разулась и пыталась по возможности тихо вытащить изящную туфельку из плена. Бросить ее здесь было решительно невозможно — тогда все сразу поймут, что мисс Смолвуд какое–то время провела за этой дверью. Да и обозначить свое присутствие теперь, когда она уже столько услышала, тоже было невозможно. Девушка чувствовала себя так, словно ее поджаривают на очень медленном огне, и больше всего боялась, что вот–вот появится кто–то из гостей или прислуги и застукает ее за подслушиванием приватной беседы хозяйки с вежливым незнакомцем — очевидно, близким другом семьи.
— Но я боюсь, что между ними что–то большее, чем просто партнерство! — приглушенно воскликнула леди Бенсингтон. — Марк иногда проявляет чудовищную небрежность в общении с девушками! И вчера он явно дал понять, что она не просто случайная подруга в его жизни!
— В нашем лесу уже осталось меньше лис, чем в этом доме побывало «неслучайных подруг» Марка, — лениво ответил мужчина. — Он ведь, надеюсь, не представил ее как спутницу жизни? Я всегда тщательно просматриваю «Таймс», но, признаться, последняя страница меня редко интересует, так что объявление там я мог и пропустить. Все–таки всегда предполагалось, что у Марка достаточно воспитания и чувства такта, чтобы известить семью об этом событии лично, а не с помощью газет.
— Роберт! — возмутилась леди Бенсингтон. — Как ты можешь шутить такими вещами?! Конечно же, до этого не дошло!
