Меня окатывает столь мощная волна облегчения, как если бы вдруг выяснилось, что в «Шлоссотеле» был вовсе не Гарольд, а его двойник. Шумно вздыхаю и снимаю с головы парик, от которого начинает зудеть кожа.
– Огромное вам спасибо. Значит, в восемь, нет, лучше в семь тридцать, в ресторане «Шлоссотеля».
У Джошуа вытягивается лицо. Его рука с вилкой застывает над тарелкой.
– Говорите, насчет раздвоения личности вы всего лишь пошутили?
– Что? – спрашиваю я, не совсем понимая, что он имеет в виду, и машинально поправляя примявшиеся волосы. – А, это! – Смеясь киваю на парик, который положила на стол. Представляю, что обо мне думают все, кто видел, как я его снимала. – Это для маскировки. Чтобы Гарольд меня не узнал.
Джошуа кивает. Смотрю на него, и в душе шевелится совершенно неуместное чувство, которому невозможно дать название. Некое радостное волнение, пробуждающееся от долгой спячки. Такое ощущение, что он напоминает мне не, скажем, одноклассника или случайного знакомого, а человека более близкого, близкого особой, не родственной и не дружеской близостью… Чушь!
В его взгляде понимание и одобрение. Нет и намека на стеснение, неловкость или желание скорее избавиться от сумасшедшей девицы. И все тот же вопрос.
– Ваша прическа намного лучше, – говорит он, рассматривая мои волосы.
Они у меня короткие, лежат полуколечками, и я крашу их в медно-рыжий цвет.
– Вы серьезно?
– Совершенно.
Улыбаюсь.
– Мне тоже нравятся стрижки. Что-то в них этакое… По-моему, не каждая женщина отважится остричь волосы, а лишь те, в которых есть хоть малая толика смелости, дерзости, решительности. Те, кто не боится жить современной свободной жизнью и не зависеть от вкусов мужчин.
Джошуа морщит лоб.
– От вкусов мужчин?
– Ну, большинству мужчин нравятся длинноволосые женщины, – поясняю я. До меня вдруг доходит, что я как будто восхваляю себя, и слегка краснеют щеки. Прижимаю к губам руку и лишь теперь вспоминаю про ужасную коричневую помаду и нарисованные карандашом контуры. – Только вы не подумайте, что я хвалюсь. Я давно так считала, глядя на других женщин, еще когда у меня были длинные волосы. Мне пришлось их остричь по иной причине – они вьются и, если их отращиваешь, становятся совершенно неуправляемыми. Так гораздо проще. – Снова чуть взъерошиваю волосы.
Джошуа улыбается.
– Есть и такие мужчины, кому нравятся девушки со стрижкой. Например, я.
– Правда? – Тоже улыбаюсь, пытаясь не обращать внимания на то непонятное чувство, которое все живее напоминает о себе. – А Гарольд по этому поводу постоянно ворчит, никак не может меня понять. Бывает, дело доходит до ссор. – Воскрешаю в памяти последнюю размолвку с Гарольдом, случившуюся на прошлой неделе, и даже она мне кажется бесконечно милой. Новый приступ отчаяния захлестывает меня настолько, что я совсем забываю о Джошуа.
Он напоминает о себе размышлением вслух:
– Если ваш друг не понимает, что вам так лучше, значит, ему не хватает чуткости.
– Гарольду?! – вспыхиваю я. – Да как вы можете так говорить? Вы его в глаза не видели! – Странное дело: теперь, когда я знаю наверняка, что мой любимый отнюдь не такой уж правильный и порядочный, он кажется мне вдвойне более достойным обожания. То, что случилось, недоразумение, твержу себе я. На него нашло затмение, он оступился. Наверняка не без причины. Резким движением беру со стола салфетку и стираю с губ помаду.
Джошуа наблюдает за мной с напряженным интересом.
Будто не замечая этого, я опираюсь ладонями на стол и немного наклоняюсь вперед.
– Гарольд лучший из лучших, единственный и неповторимый! Поэтому-то я и устроила себе эту командировку – чтобы не потерять его!
Джошуа придвигает тарелку с густым, точно каша, супом и приступает к нему, внимательно на меня глядя.
– Стало быть, встреча с нами была лишь предлогом?
Краснею и медленно киваю.
– Вообще-то да. – Складываю перед грудью руки. – Только вы, пожалуйста, никому об этом не рассказывайте.
Джошуа смотрит на меня со всей серьезностью, будто раздумывая, может ли выполнить столь наглую просьбу. Я пугаюсь, но тут же решаю, что за возможность удержать возле себя Гарольда готова даже лишиться работы. Внезапно в глазах Джошуа вспыхивают огоньки лукавства, а на губах появляется улыбка.
– Так и быть, я вас не выдам.
– Спасибо. – Снова с облегчением вздыхаю и снимаю дурацкие темные очки. Вообще-то я никогда не ношу очков, они мне мешают, но сегодня столь необычный день, что до этой минуты я их не замечала.
Поднимаю глаза и вижу потрясение на лице Джошуа. Он смотрит на меня так, будто я сняла не очки, а лицо, обнажив вторую, совсем другую физиономию. Тут мне больше прежнего кажется, что я хорошо, хоть и недолго, его знала. Особенно глаза или нет… губы. Страшно смущаюсь и потупляюсь.
– Послушайте, а мы с вами не… – бормочет он. – Шейла Уинклер. Шейла… Шейла! Ну конечно!
Слышу нотки любовной нежности в его голосе, совершенно теряюсь, и тут голова вмиг проясняется. Джошуа! Почему я так долго вспоминала?
3
Случилось это несколько лет назад, еще до знакомства с Гарольдом. Причем не в Германии и не в Англии, а, представьте себе, в Испании. Моя мама родом с шотландского высокогорья и очень дружна с многочисленными сестрами и братьями, которые по сей день живут в родных местах, поэтому, когда я была ребенком и позднее, когда училась в колледже, мы все время ездили к родственникам – не на курорты и не в южные страны.
На юг я впервые в жизни попала благодаря Кэт. В тот год она, измученная работой и недомоганиями, уехала в Испанию на целых два месяца и заявила, что в августе будет меня ждать. Признаться, я долго колебалась. Тем летом у меня было множество трат и хлопот: мы сыграли свадьбу Дэна, моего младшего брата, принимали бесчисленных гостей из Шотландии, Лондона и Честера. Трех моих двоюродных сестер пришлось поселить у меня – в небольшой квартирке, где я тогда жила. К тому же мне с большим трудом удалось отпроситься в отпуск – хоть на дворе и стояло лето, заказы сыпались на нас как из рога изобилия.
Однако я все-таки вырвалась из водоворота весьма приятных и не очень приятных дел и вот, очень уставшая, добралась до Камбрилиса – небольшого курортного городка, сравнительно тихого, бывшего рыбацкого поселка, который Кэт выбрала для отдыха.
Первые несколько часов у меня немного гудела голова – от перелета, дорожной суеты и смены климата, – но спать я не стала, почти сразу пошла с Кэт на пляж. А вечером мы отправились гулять. Тогда-то и повстречали этого парня.
Он первый обратился к нам – отпустил какую-то безобидную шутку или о чем-то спросил, не всерьез. Признаться, я еще не совсем отошла от дороги и сначала почти не заметила, какой он из себя, не придала этому разговору никакого значения. Джошуа был с компанией более взрослых мужчин и женщин – как выяснилось позднее, родственников. На что я сразу обратила внимание, так это на мгновенно произошедшие перемены в Кэт: ее голос зазвучал куда приветливее обычного, глаза воодушевленно заблестели. Джошуа ей приглянулся сразу, в этом не могло быть сомнений.
