– Никогда не слышали о сливовом пироге? – искренне удивилась она, как будто даже поверить в такое было трудно.
– Нет. У нас тут, в Калифорнии, ветерок с юга дует редко. И запахи вашей стряпни сюда не долетают. – Он протянул кружку, чтобы Элизабет подлила ему кофе. – Мы как-то больше привыкли к мексиканской кухне... Вот, например, ты пробовала когда-нибудь чили? Или абелоны[2], морские ушки, свежие, еще соленые от морской воды, когда их поджаришь на костре прямо на берегу?
Элизабет растерянно покачала головой.
– Если решишь остаться в Калифорнии, попробуешь обязательно. Во всяком случае, услышишь, и не раз. Так, а вот это уже заставляет нас перейти ко второму вопросу, мисс Элизабет Бек из Хоэнвальда, штат Теннесси. – Отбросив в сторону пустую тарелку, он обхватил ладонями кружку с горячим кофе и перехватил взгляд ее огромных черных глаз: – Что мне с тобой делать?
– Я не хотела бы быть вам обузой, мистер Кэган, – напрямик заявила она. – Вы и так были добры ко мне. Если бы вы проводили меня до ближайшего города, я была бы обязана вам по гроб жизни и не смела бы вас больше задерживать.
– Вот как? – недоверчиво протянул он, немало удивленный ее решительным тоном. – И что бы ты стала делать в ближайшем городе, позволь спросить?
Ничего не выражавшее лицо Элизабет вдруг сразу сморщилось.
– Вам не стоит об этом тревожиться, мистер Кэган. Довольно того, что я буду в безопасном месте. Я прошу только проводить меня до города и указать какую-нибудь гостиницу или отель.
Она же не умеет читать, вдруг вспомнил Джеймс. Без него Элизабет совершенно беспомощна! Если он уедет, ей придется кого-то просить, даже чтобы ей прочли обычную вывеску.
– Значит, ты рассчитываешь подыскать какую-нибудь работу? Горничной или клерка? – Впрочем, он тут же себя одернул. Какой из нее клерк – она же абсолютно безграмотна!
– Горничной или белошвейки, – спокойно отозвалась Элизабет, видимо, не хуже его понимая свои возможности. – Когда мама заболела, я научилась всему. Я умею стирать и готовить куда лучше других. И потом, мне всегда говорили, что я на редкость проворно шью. Лет с двенадцати я обшивала всю семью.
Окинув придирчивым взглядом ее простенькое платье, Джеймс только вздохнул: можно себе представить, как бедно жила ее семья! У него перед глазами тотчас возник образ Мэгги в одном из ее умопомрачительных платьев – вот уж кого совершенно невозможно было представить в подобном туалете! Простая бежевая блузка без малейшего намека на какую-то моду – ни присборенных рукавчиков, ни кружев, ничего, – и такая же простая темно-коричневая юбка. Из-под подола стыдливо выглядывают обшарпанные носки старых-престарых башмаков... впрочем, их фасон неопровержимо свидетельствовал, что ни красотой, ни элегантностью они не блистали с самого начала. «Если Элизабет Бек надеется зарабатывать на жизнь шитьем, – подумал Джеймс, – ей придется еще многому поучиться».
– Бет, знаешь, я тут ночью здорово поломал голову. Послушай, до чего я додумался. – Джеймс рассеянно заглянул в пустую кружку. – Насколько я могу судить, выбор у тебя невелик. Две... нет, три возможности, раз уж ты решила добраться до города. А теперь слушай: либо ты позволишь мне оплатить твое возвращение в Теннесси, либо я отвезу тебя в Сайта-Барбару. Это достаточно большой город, и, думаю, ты без труда найдешь там работу. Если ты выберешь первое, – покосившись на нее, он наткнулся на застывший взгляд темных глаз и осекся, – я клянусь, что оплачу тебе проезд по высшему классу. Поверь, все будет совсем не так, как когда вы ехали сюда, дорогая! Будь я проклят, если обману тебя! Послушай, часть пути ты проедешь дилижансом, потом пересядешь на поезд, и если все будет хорошо... – На мгновение у него перехватило дыхание. Взяв себя в руки, он уже спокойнее продолжил: – Несчастные случаи на железных дорогах случаются редко, но все же случаются. Мне казалось, ты имеешь право об этом знать. Однако, – твердо сказал он, – все-таки они настолько редки, что вряд ли тебе стоит тревожиться. Не пройдет и пары недель, как ты уже будешь в родных местах. Быстро, правда? А ведь сюда вы добирались несколько месяцев...
Элизабет отрицательно замотала головой. Широко распахнутые глаза ее поразили Джеймса.
– Нет! – резко выкрикнула она. – Я не могу вернуться в Хоэнвальд... без мамы и папы, и Фрэнка, и... и без семьи. Я не могу... я не хочу снова видеть эти... эти места.
Джеймс сразу все понял. Бедная девочка решила, что ей вновь придется проехать по тем же местам, где разбросаны могилы ее родных.
Острая жалость пронзила его сердце. Только сейчас он постепенно начал понимать, что творится у нее на душе: одна, в чужом штате, без родных и близких, преследуемая ужасными воспоминаниями... горе, смерть, боль, отчаяние – больше, чем могла вынести эта хрупкая девочка, куда больше, чем его собственная боль.
– Ладно, – кивнул он. – Значит, на возвращении в Теннесси можно поставить крест. Стало быть, у нас остаются два пути. Ты хотела, чтобы я проводил тебя до города, – я могу отвезти тебя в Сайта-Барбару, тем более что мне это по дороге. Конечно, на побережье есть и другие города, но если бы мне пришлось выбирать, где жить, я бы выбрал Сайта-Барбару. Это большой город, и у меня там полно друзей. – Он снова перехватил ее взгляд, но на этот раз не отвел глаза. – Но если ты решишь остаться там, то должна позволить мне позаботиться обо всем, хорошо? Не подумай, что я брошу тебя посреди улицы, а сам преспокойно вернусь домой. Этому не бывать, Элизабет.
– Вы очень добры, мистер Кэган, но моя судьба не ваша забота.
– Джим, – поправил он. – Кстати, ты ошибаешься – твоя судьба как раз моя забота. И пожалуйста, не спорь.
– Как это? – недоумевающе спросила она. – Вы ведь едва меня знаете!
– Верно, – кивнул он, – но все изменится, если ты остановишься на последней из трех возможностей. И если честно, так мне было бы куда спокойнее, поверь.
Она в недоумении уставилась на него.
– Наша вчерашняя свадьба была фарсом, – признался он, – брак не имеет никакой законной силы. Но негодяй Робелардо отлично понимал, что делал, когда решил положиться на мою честь. Он понимал, что я никогда не нарушу данную мной клятву. Мужская честь – это свято, Бет, и я дорожу ею больше, чем собственной бессмертной душой. Да, конечно, мы едва знаем друг друга. И так же верно, что любви между нами нет. Но в наших силах сделать брак настоящим. В наших силах, – тихо сказал он, по-прежнему глядя в сторону, пока Элизабет в изумлении таращилась на него, – стать мужем и женой.
Глава 3
Элизабет решила добраться до Санта-Барбары.
Джеймс дал слово, что отвезет ее, и так и сделал, честь по чести. Однако он не обещал, что не будет пытаться переубедить ее.
– Считай, что это обычное деловое соглашение, Бет. Вроде как сделка, не больше.
