Улыбаясь и кланяясь, Лин Тан был не в состоянии скрыть свою благодарность и облегчение.
— Мин Хо — очень послушная девочка. Никогда не увидеть ее, если не захотеть.
Итак, Лин Тан и Мин Хо переехали в самые большие, богатые апартаменты, в которых им когда-либо приходилось жить: три светлые просторные комнаты, которые разделял с апартаментами Ника длинный, покрытый ковром коридор.
Мин Хо была действительно очень послушной девочкой и к тому же одаренной и хорошенькой. Совсем недавно, на ее шестнадцатилетие, Ник подарил признательной молодой девушке кредитный билет на покрытие расходов по предстоящему обучению в университете. Мин Хо мечтала стать первой китайской женщиной-врачом в Сан-Франциско. Гордый отец и Ник не видели причины, по которой ее мечта не могла бы осуществиться.
Сейчас, когда Лин Тан убирал контору, Нику показалось, что молчаливый слуга чем-то обеспокоен. Полагая, что это к нему не относится, Ник вскоре поднялся с кресла, потянулся и нехотя спросил:
— Что-нибудь случилось? Пришла наконец в порт «Элла Маэ»?
— Нет «Элла Маэ». Корабль задерживается еще на двенадцать часов. — Лин Тан обратил темные живые глаза на босса. — Констебль задержал на улице спасительницу душ. Бросил ее в тюрьму!
— Кого? Ты имеешь в виду девушку из Армии спасения? — Ник откинул назад темноволосую голову и расхохотался. — Вот отчего ты не в себе!
— Нехорошо! Бросить маленькую девочку в вонючую, грязную тюрьму! Не нравится. Как тебе понравится, если бросить Мин Хо в тюрьму? Тебе нравится?
Продолжая смеяться, Ник обошел вокруг стола, запустил руки в карманы брюк и остановился, с улыбкой глядя сверху вниз на рассерженного слугу-китайца.
— Нет, — наконец согласился Ник. — Мне бы не понравилось, если бы Мин Хо бросили в тюрьму. Но Мин Хо — приятная молодая леди, которая знает, как себя вести, и знает свое место. Капитан Кей Монтгомери не такая.
Стоя на своем, Лин Тан повторил:
— Нехорошо. Не нравится!
— Э-э, успокойся, Лин Тан. Это пойдет на пользу надоедливой благотворительнице с Юга, — безжалостно произнес Ник. — Пусть-ка посидит в тюрьме ночку-другую — может, тогда перестанет вертеть своим тощим задом в Барбари-Коуст и вернется туда, откуда приехала, — в Атланту, штат Джорджия.
Лин Тан, свирепо взглянув на Ника, быстро отвернулся, бормоча что-то себе под нос. Снова засмеявшись, Ник вышел из конторы, оставив негодующего Лин Тана.
Однако не прошло и часа, как Ник вызвал Лин Тана в свои покои. Сунув несколько банкнот в руку Лин Тана, Ник сказал:
— Иди в «Юнион Пасифик» и купи билет в один конец до Атланты. Потом беги в тюрьму и, если эта маленькая глупая пустомеля даст слово, что возьмет билет и воспользуется им, заплати за нее выкуп. — Затем, помолчав в раздумье, Ник бросил еще зелененьких на блестящий стол красного дерева. — Закажи билет первого класса. И сделай все по-китайски. Чтобы никто тебя не заметил.
— Ты хороший человек, босс.
— Убирайся отсюда.
Лин Тан быстро и незаметно прокрался по тенистым аллеям к кирпичному зданию тюрьмы на Франт-стрит. Осмотревшись кругом и никого не заметив, он проскользнул внутрь, поспешно прошел и объявил о своей миссии, выложив деньги на стойку.
— Сожалею. Вы опоздали, — сообщил ему судебный пристав.
— Что значит — опоздать? — Лицо Лин Тана напряглось от волнения. — Что-то случиться с мисс Монтгомери?
— Ушла.
— Ушла? Выкупили?
— Именно так.
— Кто выкупить?
— Женщина, лица которой я не разглядел. Оно было скрыто под черной вуалью. Заплатила выкуп наличными. Не назвалась. — Тюремщик пожал мускулистыми плечами. — Но я видел ее раз или два на холме. Таинственная Дама в черном.
— Дама в черном? — Неожиданно лицо Лин Тана расплылось в широкой улыбке. — Ах, вон оно что. А-а.
Глава 4
Капитана Армии спасения не было видно на шумных улицах Барбари-Коуст всю неделю. Владельцы клубов поздравляли друг друга.
Вполне вероятно, что маленькая леди была так напугана и подавлена кратким пребыванием в знаменитой тюрьме, что немедленно упорхнула с побережья, как только перед ней распахнулась дверь камеры. Просто-напросто исчезла, как и многие другие набожные благотворители, мудро поступившие, решив поменять это языческое место на какое-нибудь другое. Еще одна в длинной веренице самодовольных глупых кошек, напуганных жизнью во всех ее проявлениях. Напуганных буйной жизнью в Барбари-Коуст. А эта жизнь никогда не бывала более буйной, чем в субботние вечера.
В тот самый субботний вечер — первого сентября — один из многих свободно вздохнувших владельцев клубов был, как всегда, в приподнятом настроении. Никто в Барбари-Коуст не наслаждался субботним вечером больше, чем хозяин процветающего клуба «Золотая карусель» мистер Николас Даниел Мак-Кейб.
Он был в лучшем виде — только что из душа, чисто выбритый, элегантный в сшитом на заказ черном смокинге, Ник Мак-Кейб представлялся неотразимым романтическим героем сонму затаивших дыхание женщин. Достаточно порочный, чтобы вызвать к себе интерес, достаточно независимый, чтобы не позволить женщине взять над собой верх.
В облике Ника Мак-Кейба было что-то вызывающее и интригующее, что побуждало достаточно дерзкую женщину искать волнующих приключений, в которые он мог бы вовлечь и вовлекал при каких-нибудь необычайных обстоятельствах, И все же Ник не был избалованным дамским угодником, пользующимся безоговорочным успехом у женщин. Темноволосый поджарый владелец салуна мог отбить охоту шутить с ним у любого мужчины, нарывающегося на неприятность. Подвижный и энергичный, он всегда был готов дать отпор незваному пришельцу.
Он был во всех отношениях бесстрашным малым с избытком самонадеянности и ухмылкой наготове. Мужчиной, легко завоевывающим женские сердца и крушащим мужские челюсти.
Рост Ника был точно шесть футов два дюйма, а весил он 182 фунта. Его волосы были чернее самой темной ночи, лицо ровного светло-оливкового оттенка. Глаза необычного серебристо-серого цвета могли без усилий сказать об очень многом. У него был прямой римский нос, а хорошо очерченный большой рот был, бесспорно, чувственным.
Имея превосходное здоровье и находясь в свои тридцать три года в расцвете сил, внешне привлекательный, Ник поддерживал первоклассную форму, ежедневно занимаясь боксом со своим крепко сбитым вышибалой, экс-чемпионом Британии по боксу в тяжелом весе Альфредом Дьюком.
Находчивый, сильный и пользующийся всеобщей симпатией, высокий, темноволосый, красивый красотой грешника, Ник не принадлежал к людям, тратящим время на пустые переживания и печали. Вся его жизнь была связана с неповторимым побережьем Сан-Франциско. Дешевые ресторанчики, танцевальные залы и развращенность имеющего дурную репутацию Барбари-Коуст были частью жизни Ника так же, как и его великолепное умение владеть собой и частое сверкание ослепительно белых зубов в улыбке, как бы смывающей все его грехи.
