Глава 3
Это был тот странный час перед рассветом, когда ночь становится особенно темной. Стоун Прескотт спешился и понес мирно спящую Тэру к небольшому, но уютному домику, всю переднюю часть которого занимала редакция. Однако, собравшись постучать, он отдернул руку от двери и нахмурился. Как объяснить Теренсу Уинслоу, что платье его дочери разорвано до самой талии? Стоун надеялся, что до объяснений дело не дойдет, но все же принял меры предосторожности, закутав девушку поплотнее.
Постучав, он некоторое время ждал с самым бесстрастным видом, сохранив его и тогда, когда дверь открылась и на пороге появился всклокоченный хозяин дома. Зоркие глаза Теренса первым делом уставились в сверток на руках нежданного гостя. Сообразив, чье именно лицо он видит перед собой, Уинслоу побледнел.
— Тэра! О Боже!
Голос был полон тревоги и прозвучал, как зловещее воронье карканье. Энергичный газетчик Кларендона был в этот момент просто отцом, тревожившимся за жизнь дочери.
— Что с ней? Неужели она?..
— Нет-нет, просто спит, но была без сознания. Ударилась головой при падении, — угрюмо ответил Стоун. — А вот дон Мигель получил сполна.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Теренс Уинслоу, на минуту отводя взгляд от безмятежного лица дочери.
— Что он мертв. — С этими словами Ночной Всадник бесцеремонно протиснулся в дом, где ему уже приходилось бывать, и направился прямо в спальню для гостей. — Что касается вашей дочери, то она уже была без сознания, когда я подоспел. Мне удалось ненадолго привести ее в чувство, и она назвала свое имя. Вряд ли ей удастся опознать убийцу, но попробовать стоит.
— Значит, дона Мигеля больше нет в живых? — недоверчиво переспросил Теренс. — Бедняга! Не думал я, что до этого дойдет!
— Да неужто? — с сарказмом осведомился Стоун. — А между тем сообразить было нетрудно. Меррик Рассел начал коситься на старика с того самого момента, как тот приступил к делу. У негодяя нюх на ищеек! Он убил дона Мигеля потому, что сдали нервы. В последнее время Меррик на взводе. — Стоун покачал головой и подавил вздох. — И о чем я только думал, когда решил воспользоваться услугами старика? Впрочем, я знал, что лучше его никто с этим не справится.
— Да-да, я тоже виню себя за случившееся, — поспешно добавил Теренс Уинслоу. — Моя бедная дочь претерпела такие испытания… никогда себе этого не прощу!
— Чем винить себя, лучше принесите теплой воды и бинт, — довольно резко произнес Стоун.
Как только отец Тэры бросился исполнять приказание, Прескотт заторопился. Он развернул одеяло, затем окончательно разорвал платье пополам и раздел девушку до нижней юбки. Остатки многострадального платья Стоун сунул в недра своего объемистого плаща, подальше с глаз Теренса. После этого он. укрыл Тэру покрывалом до самой шеи, заботливо подоткнув его вокруг плеч. Лишь несколько секунд она лежала перед ним полуобнаженная, как тогда в хижине, но Стоун не позволил себе затягивать созерцание. Довольно и того, что уже случилось. И все же он не мог отказать себе в удовольствии прикоснуться к шелковистой щеке. Лицо Тэры Уинслоу было удивительно красивым, но теперь она уже не была для Стоуна случайной встречной, безымянной красавицей, и у них не могло быть ничего общего.
Появился Теренс с тазиком воды и бинтами, и это избавило Прескотта от размышлений на неприятную тему. «Самое время», — угрюмо подумал он.
Однако так стремительно отдернул руку при появлении хозяина дома, что сдвинул покрывало. Теренс нахмурился и приостановился, заметив голое плечо дочери.
— Что это значит? — воскликнул он, глубоко шокированный. — Ты что же, посмел ее раздеть?
— Для меня она не женщина, а пациент, — отрезал Стоун, хмурясь в ответ.
Однако Теренс Уинслоу был не расположен принять это объяснение.
— Мы здесь не в больнице, Ночной Всадник! — возразил он с возмущением. — Яне потерплю подобных вольностей! Даже я, отец, не осмелился бы…
— И очень глупо! — взорвался Стоун, позволяя гневу разгореться, поскольку это заглушало чувство вины. — Значит, вы предпочли бы оставить дочь в заскорузлом от крови платье? Что толку в идиотских приличиях! Хороший отец думал бы о здоровье дочери.
С этими словами он выхватил у Теренса тазик и бинты.
— Да, по на ней осталась хотя бы нижняя юбка и… э-э… панталоны?.. — бормотал Теренс, разрываясь между негодованием и смущением. — Или ты видел ее… э-э… голой… Как неприлично!
— Она все еще в нижней юбке и прочем, — процедил Стоун.
— Дьявольщина! Сейчас я бы предпочел, чтобы ты и на деле был бестелесным духом, обличье которого присвоил, — проворчал Теренс. — Если ты когда-нибудь даже намекнешь ей, что…
— Я буду нем как рыба, — буркнул Стоун.. — Но уж и вы не проговоритесь, мистер Уинслоу.
Он сбросил колпак и начал осторожно разматывать наспех сделанную повязку из тряпицы.
— Как я могу проговориться? — воскликнул Теренс, заглядывая поверх его плеча (он .остыл, по все еще выглядел недовольным). — Если Тэра узнает, что ее раздевал первый встречный, она умрет от стыда. Моя девочка так щепетильна в этом вопросе!
— Кстати. — встрепенулся Стоун, — не забудьте уведомить власти. Я бы сделал это сам, да боюсь, они не поверят призраку. Лучше я займусь багажом вашей дочери, оставлю его на окраине, в зарослях за большим дубом, откуда вы сможете незаметно его забрать. Горожанам ни к чему знать, что Тэра Уинслоу замешана в случившемся, не так ли ? Тот единственный, кто об этом знает, вряд ли захочет обнародовать секрет.
Теренс Уинслоу кивнул. Его очень тревожило, что придется делить секрет с убийцей. Его дочь б роли свидетеля преступления! Вряд ли это понравится тому, кто хладнокровно застрелил безоружного старика.
— Давай обдумаем план действий, — сказал он рассеянно.
— Тут нечего обдумывать, — отрезал Стоун, видя, что обычное самообладание и бойкость ума изменили газетчику перед лицом нависшей над дочерью опасности. — Было темно, и скорее всего нападавший скрыл свое лицо. Не тревожьтесь больше, чем нужно. В ваших руках мощное оружие — газета. Поместите заметку о преступлении на дороге в Кларендон и добавьте, что личность убийцы не установлена. О спутнице дона Мигеля не упоминайте вообще.
— Это имеет смысл, — энергично подтвердил Уинслоу, с усилием возвращаясь к действительности. — Страшно жаль, что старик так закончил свои дни. Хороший был человек и не заслужил смерти от пули злодея.
— Да уж, человек он был исключительный.
В тоне Стоуна слышались нескрываемая горечь, раскаяние и что-то вроде упрека, поскольку он чувствовал, что на самом деле смерть старого испанца мало трогает отца Тэры. Он молча наложил повязку, поднялся и пошел к двери, но потом остановился.
— Не вижу причин объяснять мне очевидное. Сам знаю, что чем меньше Тэра знает, тем лучше для нее. Что касается тебя, то будь осторожен. Снаружи все еще темно, но риск, что тебя заметят у моего дома, все же есть.
